Джеймс Стивенс , Артур Рэкхем (иллюстратор) - Ирландские предания

Стивенс Джеймс. Ирландские предания

Джеймс Стивенс

(1882–1950)

ИСТОРИЯ ТУАНА МАК-КАЙРИЛА

Глава I

Финниан, настоятель Мовилла^[1], в большой спешке отправился на юг и на восток. В Донеголе^[2] до него дошли слухи, что на подопечной ему территории есть еще люди, верящие в богов, которых он не приемлет, а к божествам, коих мы не одобряем, даже праведники относятся с презрением.

Ему рассказали об одном влиятельном господине, который не соблюдал ни престольных праздников^[3], ни воскресений.

— Должно быть, это могущественный человек! — сказал Финниан.

— Еще какой! — ответили ему.

— Испытаем его силу! — молвил Финниан.

— Говорят, он также слывет мудрым и отважным, — сказал ему осведомитель.

— Так испытаем его мудрость и отвагу!

— Говорят еще, что он колдун, — шепнули Финниану.

— Я переколдую его! — в сердцах воскликнул Финниан. — Где живет этот человек?

Ему о том поведали, и Финниан без промедления направился в указанном направлении.

Вскоре он подошел к оплоту этого господина, держащегося старой веры, и потребовал, чтобы его впустили, дабы проповедовать в пользу нового Бога, а также чтобы уничтожить саму память о древних божествах, ибо к состарившимся богам Время так же безжалостно, как и к одряхлевшему нищему.

Однако господин из Ольстера^[4] не впустил Финниана. Он закрылся в собственном доме, захлопнул ставни на окнах и во мраке своего упорства продолжал совершать древние обряды, насчитывающие уже десять тысяч лет. При этом он не обращал внимания ни на крики Финниана снаружи, ни на само Время, которое стучалось в дверь его дома.

Из этих двух противников его беспокоил лишь Финниан, ведь именно он представлялся реальной угрозой. Времени сей господин не опасался, ведь он был его молочным братом. К новому же суровому Богу он относился столь неуважительно, что даже не снисходил до презрения Оного. От ударов его косы благополучно уворачивался, перепрыгивал через нее, так что одно лишь Время, посмеиваясь, могло приняться за Туана, сына Кайрила^[5], который был сыном Муредаха Красношеего^[6].

Глава II

Финниан терпеть не мог, чтобы кто-то противился Евангелию и его собственной воле, поэтому он приступил к штурму укрепления мирными, но действенными методами. Он решил поститься перед домом сего человека, ведь Финниан считал, что тогда его точно впустят; ибо для гостеприимного сердца недопустима сама мысль, что некий незнакомец может умереть на пороге его дома просто от голода^[7]. Тем не менее тот господин сдаваться без борьбы не собирался. Он думал: когда Финниан достаточно проголодается, он снимет осаду и уберется куда-нибудь, чтобы подкрепиться. Однако плохо же он знал Финниана! Знаменитый аббат сел прямо перед его дверью, решив принять все последствия, к которым могли привести его поступки. Он вперил свой взор в землю прямо перед собой и погрузился в размышления, которые могли закончится либо его победой, либо гибелью.

Первый день прошел спокойно.

Порой хозяин дома посылал своего слугу глянуть, стоит ли еще этот изменник древним божествам перед его дверью, и каждый раз слуга отвечал, что да, он все еще там.

— Ничего, утром уберется, — бормотал хозяин дома, сам себя обнадеживая.

На следующий день осадное положение не изменилось. В течение этого дня слуг не раз отправляли посмотреть, как там обстоят дела снаружи.

— Идите, гляньте — говорил им хозяин, — не убрался ли еще восвояси этот поклонник новых богов.

Однако слуги каждый раз возвращались, говоря одно и то же:

— Нет, этот новый жрец все еще там.

В течение всего этого дня никто не мог покинуть запертый дом. Вынужденное уединение влияло на умонастроения слуг; --">