Анна Вик - Восхождение Хоноса

Мое не-бытие наступило так же внезапно, как и появление в мире человека. Я погрузился во что-то наподобие летаргического сна, из которого моя сущность то и дело норовила вырваться. Однако же, несмотря на нашу сильную энергетику, это было не так легко.

Первое пробуждение длилось и вовсе несколько минут. Тогда-то я и встретился со вторыми своими любимцами, с Художниками. Эти мне, как я успел воспринять, понравились страстным рвением к свободе. Оно, казалось, разрывало все существо того худощавого юноши, который, будучи в творческом экстазе изображал придуманную им же легенду обо мне и моей спутнице Виртус (та, разумеется, со мной нигде, кроме как в воображении людском, не встречалась).

Секунды были яркими, как свет, что пробивался сквозь окна его мастерской, тонкими полосами проецируя танец золотистой пыли. Я же как будто танцевал вместе с частицами, ибо радовался, вновь чувствуя себя живым. Вот только рано я пел дифирамбы: прахом пошло мое существование спустя лишь какие-то мгновения.

А ведь всего-то, казалось бы, случилось – в проеме мастерской показалась маленькое испуганное личико, обрамленное пышной шапкой черных кудрей. Семнадцатилетнее чудо с кожей, неестественно-бледной, как мел; такой же нездоровой, как и вся их будущая любовь. Мне одного взгляда было достаточно, чтобы узреть очевидное… Но этот осел обомлел и едва не выронил кисть, а восторг, вызванный моим образом в его черепушке, тут же померк, вытесненный новоиспеченной музой.

И я канул в не-бытие еще на какие-то века, по собственным ощущениям. Видите ли, как я и говорил ранее, мы, существа без плоти, вообще иначе воспринимаем время. Отчасти разделяя с вами, смертными, такие явления как ускорение или замедление отрезков, боги скорее видят его как круг, некую пластину собственного существования; которая имеет свои циклы и «географию». Открывая глаза, мы как бы появляемся в одной точке на карте, причем точно не знаем, в какой. У нас появляется лишь чувство, что мы близки к одному из циклов или к границе.

Начинается жизнь наша в центре, затем следует спиралевидная запись, которая, как я уже и говорил, может прерываться и возобновляться. Беда в том, что многие диски слишком малы, и буквально за несколько веков себя исчерпывают. Честности ради, я так и не понял, что происходит с ними впоследствии, как и, по всей видимости, другие боги, с которыми мне удалось установить контакт. Кстати говоря, сделать это довольно нелегко, потому как проявлять себя мы, по сути, никак и не можем.

Несмотря на то, что мы вольны перемещаться из тела в тело, боги не в силах этим телом распоряжаться. Если вы наслышаны о каких-то там подсказках и помощи воинам, забудьте немедленно про эту чепуху! У меня и пальцем пошевелить не получилось ни в одном из своих «обиталищ».

Но каким-то образом нам все же удается воздействовать на людское сознание. И многие легенды, даже большая их часть, и вовсе рождалась в головах, как мне казалось, недотеп, которые гадали на грядущие дни по форме облака, внутренностям животного или каким-нибудь еще менее правдоподобным способом. Самые замысловатые сюжеты записывались теми, кто за свой век почти не покидал собственного полиса. И Я (!) существую благодаря ним, вкушаю сладкий мед земного мира, молю, чтобы завтра для меня тоже наступило. Мне самому смешно от этой мысли, но, клянусь вам, она истинна.

Послания ваших предков смогли, пробившись сквозь века, достучаться и до сознания некоей Алеси Роххе, о которой и будет мой рассказ. О моей освободительнице, что родилась на закате двадцатого столетия. Причем обстоятельства, при которых это произошло, оказались донельзя причудливыми, хотя и трагическими.

За несколько дней моего Возвращения ей исполнился двадцать один год. Будучи молодой, незамужней петербурженкой с квартирой в центре города, без работы и вообще определенного рода занятий, она могла позволить себе встать еще позже обычного. Не сказать, что Леся своим положением дел гордилась, скорее, наоборот, но сил подняться с постели раньше двенадцати девушка в себе не обнаружила.