Александр Прибылов - Улигер

отцепив

Злато-белые ножницы начала,

Обрезать им косы, тогда

Говорить им стала: «Во век

Не родить вам на вред другим!»

Детям их ничего Алтанчи

Не сказала, и лишь на стене

Из кедровых высоких стволов

Высоко прибила плиту

Камня белого, так написав

На плите той искусной рукой:

«Ай! Живут тут бабы с детьми!

Без кормильцев мужей живут,

Без защиты надежной их.

А кто баб да детей сведет,

Иль добро заберет у них —

Быть тому под кнутом! Тогда

Бритой быть голове его!»

С тем отправилась в путь она…

Увидев ворона сидящего на костях, поймала его и заявила, что собирается его убить в виру за то, что тот съел останки ее мужа. Тот в виру принес ей живой воды в клюве, а она собрав ту воду в бурдюк, обрызгала ею кости. Те в свою очередь обросли мясом и превратились в ее мужа, спящего голышом.

Сбросила с себя одежду ханша (для мужа), и написав записку, обратилась ланью и убежала.

Янды-Мэргэн устанавливает справедливость

Проснулся Янды-Мэргэн, оделся, прочитал записку и поехал на своем коне домой. Там оживил водой из бурдюка всю свою дружину, походя восстановив порушенное богатство рода. Разобрался с соседями-обидчиками. И отправился искать жену.

Год искал он супругу свою

Год искал родную свою,

Не слезая с коня своего,

Без еды и ночлега совсем,

Проезжая за день пути

Расстоянье, что в сотню дней

Может всадник проделать другой.

Не нашел нигде и следа.

В горе горьком тогда зарыдал,

Закачался Янды-Мэргэн,

Говоря: «Никогда мне, видать,

Не увидеться с милой теперь.

Знать погибла она в степи,

Умерла знать в сухой траве,

Звери дикие по кускам

Растащили мясо ее,

Птицы хищные кости ее

Растащили в гнезда свои,

Для меня же, мужа ее,

Не оставили ничего».

Так сказав повернул домой.

Подъезжая к кочевью сказал:

«Зря не должен муж покидать

Без заботы родных своих;

Младших старшему оставлять

Без даров негоже совсем.

Раз жены домой не привез

Привезу тогда я еду».

Так сказав, с саадака достал

Лук могучий свой расписной,

Укрепленный рогами трех

Раз по сто изюбров, согнул

О колено свое, уперев

В холку жирную, ловкой рукой

Тетиву зацепил. Доставать

Стрелы стал из тула, тогда

Наложив их, пальцем большим

К уху правому оттянув

Тетиву, те стрелы пускал,

Поражая одной стрелой

Сотню птиц летящих, затем

Сто степных зверей бегущих…Тогда

Степь пустою на сотню дней

Стала — всех зверей перебил

И сложил в торока, взгромоздил

На коня Алтанжи Хулыга. «Того

Хватит лишь, — рассудил-решил, —

Самых ближних родных накормить».

Так подумал Янды-Мэргэн,

На коня своего вскочил

И пустился домой опять,

Сокрушаясь меж тем о том,

Что жену свою не вернув

Горя горького не избыл

Не вернул себе счастья он

Размышляя так ехал, его

Изюбриха нагнала тут:

«Ой, могучий Янды-Мэргэн,

Ты кручину свою позабудь,

Ты стегни своего коня

Алтанжи Хулыга, его

Ты ногами сильней сдави,

Ты меня догони — убей,

Раздели потом на куски

Острым длинным ножом стальным

И скорми меня ты родне,

По кусочку малому всем.

Лишь тому не давай ничего,

Кто тебя отравил-погубил.»

Так сказав побежала прочь.

Удивился Янды-Мэргэн,

Изумился речам таким:

«Эй! — сказал, — Не простой то зверь.

То родная жена моя!»

И сказав так стегнул коня

Алтанжи Хулыга, его

Он ногами сильней сдавил,

Изюбриху догнал. Тогда

Ногу заднюю ухватив

Изюбрихи, её поймав

Говорил ей Янды-Мэргэн,

Задавал ей такой вопрос:

«Ай, жена родная, зачем

Ты покинула мужа? Зачем

Приняла ты облик чужой?

Ведь не в той ты скрывалась земле,

Где веселье и радость, а в той

Ты скиталась земле, где беда

Да невзгоды-несчастья живут».

Отвечала ему Алтынчи,

Говорила Алтын-Эмэгэн:

«Ай, любимый мой муж, никак

Не могла остаться с тобой,

Ведь отдав одежду тебе,

Я осталась как мать родила,

Я осталась совсем нагой».

Засмеялся --">