Анатолий Иванович Горло - Месяц ковша

Гангур глухо застонал и, прихрамывая, побежал прочь. Остановился поодаль, задрал штанину, осмотрел ногу: раны не было.

— Ты что, на старости лет совсем спятил? — прорычал он.

Амбразура с достоинством молчала.

Гангур нагнулся, подобрал горошину, взвесил на ладони. И когда снова заговорил, в его голосе явственно слышались слезы:

— Сорок лет ты мне жизнь травил. Я терпел. Тебе этого мало. Теперь ты до моего сына добрался…

Управляющий сидел в своем кабинете, молча глядя на Петра. Пальцы его нервно барабанили по развороту иллюстрированного журнала с фоторепортажем «Династия продолжается». Вошла секретарша, принесла чай. Управляющий глотнул какую-то таблетку, запил и заговорил как бы через силу:

— Странная у вас династия, честное слово! Все норовите сами, сами, будто кроме вас на свете людей нет, а если есть, то уж обязательно безмозглые! Одни вы во всем разбираетесь, а у бедного начальства, — он постучал себя по лбу, потом по столу, — дээспэ! — Он подвинул к себе пухлую папку: — Вот она, затяжная война нашего управления с другими ведомствами. Тут все: и оптовые цены, и ассортимент, и качество, и количество. Четвертый год воюем с переменным успехом, а ты одним махом хочешь, раз — и к звездам! А про тернии забыл? Нет, не забыл! Тернии ты нам оставляешь, сукин сын! На днях выйдет постановление о нашей работе, всыпят всем по первое число!

Петр не выдержал, заулыбался.

— Вот-вот, твою родную организацию будут всенародно сечь розгами, а ты скалишься! Только не забывай, Петр Константинович, смеется тот, кто смеется последним!

Управляющий еще что-то говорил, а Петр сидел и улыбался.

— Кровопийца! — орал Константин Григорьевич.

Мелко дрожали дула двустволки: Тома-старший беззвучно хихикал, насыпая в гильзу очередную порцию сушеного гороха. А снаружи доносились крики зятя:

— Ты хоть понимаешь, столетняя твои голова, что ты делаешь? С тебя какой спрос, а Петру что будет, ты подумал? А нам всем позор какой? А совхозу?

Крики прекратились. Старик выглянул в амбразуру: к зятю подошел Ефим Макарович и что-то быстро зашептал на ухо. Затем сложил ладони рупором и прокричал:

— Мош Тома, все в порядке! Только что звонил Петр Константинович из Кишинева! Весь виноматериал первого цеха подлежит трехлетней выдержке! Так что выходите!

Поколебавшись, старик ответил:

— Не верю я вам! Пусть Петрикэ приедет и сам мне скажет! А до того момента никого сюда не пущу! Вот так!

— Спятил наш долгожитель, — неестественно веселым голосом констатировал зять и пошел прочь.

За ним, озадаченно почесывая линялый берет, поплелся Ефим Макарович.

…Старик дремал в засаде, когда снизу послышалось:

— Доброе утро, дедушка!

Он очнулся, потянулся к двустволке — ее не было…

В цехе уже сновали рабочие, а у подножья лестницы стоял улыбающийся Тома-младший.

— Война давно кончилась, а ты все эшелоны под откос пускаешь? Спускайся, завтрак готов! Из твоей дроби отличная каша получилась!

— А где Петрикэ?

— Въезжает в освобожденный город на белом коне!

Старик выглянул в амбразуру: к цеху приближалась белая директорская «Волга»…

Дед и внук — Тома Виеру и Петр Гангур — шли по территории винзавода и о чем-то оживленно беседовали. Их лица светились такой радостью, что казалось, они действительно идут по только что освобожденной территории…

Константин Григорьевич проводил занятия с членами школьной виноградарной бригады.

— А теперь, дети, кто скажет, где образуются молодые корни у лозы, выращенной из черенков? Лилиана!

Девочка выпалила:

— На узлах и между узлами в периферийных клетках.

— Чего? Периферийных клетках чего?

Молчит Лилиана, вспоминает. Сидящий рядом с ней Максимаш, внук Константина Григорьевича, шепчет:

— Луча…

— Луча, — говорит девочка.

— Какого луча?

Опять заминка.

— Кто поможет?

Максимаш, как всегда, тянет руку.

— Ну скажи, Максимаш.

— Молодые корни образуются на узлах и между узлами в периферийных клетках первичного сердцевинного луча. Показать?

— Да, конечно.

— Выскочка! — шипит Лилиана.

Максимаш протягивает ей указку:

— Пожалуйста, сама покажи.

Девочка подошла к висящей на стене схеме, ткнула указкой.

— Спасибо, Лилиана, садись. А теперь, дети, давайте подумаем, почему так важно уметь определить глубину залегания основной массы питательных корней?

Максимаш, --">