Алексей Ануфриевич Дударев - Белые росы

class="book">— Я вам тысячу раз говорил уже: никуда и ни за какие деньги я отсюда не уеду! И аиста я вам не сдам!!! Хоть убейте!

— Можно? Мне? Договорить? — тяжело спросил Русаченко.

— Что ты, блин, как этот, на фиг? — шикнул на Андрея Бодя.

— Можно? — переспросил Русаченко.

— Пожалуйста…

— Спасибо. Ваше подворье будет сохранено в том виде, в котором оно находится сейчас… Ну, естественно, будут подведены коммуникации, что-то подремонтировано, не нарушая фактуры. Дуб, на котором гнездо, обследуют специалисты, и он будет укреплен, если это необходимо… В общем, ваш дом будет сохранен как памятник нашему патриархальному подворью.

И можете мне поверить, я принял это решение не из-за вашей непримиримой позиции… Аист — логотип нашей фирмы. Еще раз всех с Новым годом… До свидания!

Русаченко пошел к двери. Бодя за ним.

— А медовухи выпить слабо? — нашелся Струк. — А? Слабо?

Русаченко обернулся.

— Ну почему же? — улыбнулся он.

— Налей гостю! — зашипел на Андрея Струк. — Что ты, в самом деле, как этот, на фиг?

Бросились за чистой посудой, стали подвигаться, чтобы усадить новых гостей.

— Сергей Григорьевич, вы прямо как Дед Мороз, — сказала Галюня Русаченко. — А почему без Снегурочки?

— Будет и Снегурочка, — пообещал Русаченко и спросил: — А что у вас за торжество? Свадьба?

Он внимательно посмотрел на Галюню.

— Нашему батьке, — сказал Сашка, — сегодня сто лет!

И он кивнул на портрет на подоконнике.

— Ну, тогда за батьку! — предложил Русаченко.

— За батьку!

— За батьку!

Выпили.

— За батьку, Бодя, — автономно наливал Струк, — надо не единожды, а многократно… Тебе сколько?

— А ты че, краев не видишь? — спросил Бодя. — Я, правда, типа завязал. Послезавтра два дня будет, как в рот не беру.

Туман ярам, ярам-даліною…

Туман ярам, ярам-даліною…

Свет фар опять полоснул по окнам.

Подъехала машина. Так как было шумно и весело, на нее никто не обратил внимания.

В хату вошла Ирина.

— С Новым годом!

— О, Снегурочка! — радостно приветствовали ее. — А Дед Мороз где?

— Где Дед Мороз? — спросил у женщины Дениска.

Ирина опешила.

— Чей это мальчик? — спросила она.

— Это мой сын. Денисом зовут, — сказал Андрей.

— Здравствуй, Денис.

— Почему ты без Деда Мороза? — строго спросил мальчик.

— Скоро, скоро он прилетит! А пока просил передать письмо госпоже Марии. Правда, оно на немецком, но, говорит, там разберутся… Читай, Артем! Читай и переводи.

Артем взял письмо и стал читать:

— Уважаемая госпожа Ходас! Сообщаем вам, что наша клиника, в которой находился на излечении ваш муж господин Ходас, от гонорара за свои услуги отказывается. Рады также сообщить, что господин Ходас уже выписан из клиники…

Артем читал дальше, но его уже никто не слышал.

Поднялся такой ор, что погас огонь в печи.

Все бросились целовать Ирину.

Кто до нее не смог добраться, целовались между собой.

— Тихо! — вдруг громко и властно подал голос Русаченко, стукнув ладонью по столу.

Все умолкли.

На улице кто-то играл на гармошке итальянскую народную песню «Грустная канарейка».

И даже не на улице, мелодия лилась откуда-то сверху, как будто с чердака или с крыши.

Все вначале посмотрели на потолок, а потом по одному стали выходить на улицу.

Рогатый месяц заливал своим серебряным светом подворье.

На сухом дубе, в заснеженном гнезде аиста, сидел Васька и весело наяривал на гармошке «Грустную канарейку».

Месяц висел над его головой как нимб.

Началось тако-о-е!

Кто-то хохотал, держась за живот.

Галюня прыгала от радости и от радости же рыдала. Слезы с ее длинных ресниц падали прямо в сугроб.

Струк обнимал Мишука.

Сашка тупо смотрел вверх.

Верка пыталась ему что-то объяснить.

Плакала Маруся.

Бодя достал из кармана ракетницу и пульнул вверх. Ракета взметнулась вверх и опустилась на стожок

--">