Александр Евгеньевич Строганов - Акт

замечать. Если ты хочешь расслабиться, пофантазировать, замечай. Если у тебя есть дела поважнее, проходи мимо. Но если уж ты расслабился, и взялся фантазировать, будь готов к тому, что это может тебя не отпустить.

Бобо. Как это понять?

Адель. Очень просто. Поймать и не отпустить.

Бобо. Что, там так хорошо?

Адель. Нет, может быть и нехорошо, но без этого уже не можешь. Это-как наркотик.

Бобо. Как наркотик?

Адель. Как наркотик.

Бобо. Ты что, пробовала наркотики?

Адель. С чего это ты взял?

Бобо. Ты сравниваешь с наркотиками, вот я и подумал.

Адель. Вот видишь?

Бобо. Что?

Адель. Видишь какая у тебя логика?

Бобо. Какая?

Адель. Железная. Мощная. Колоссальная. Пуленепробиваемая. Странности тебе не грозят.

Бобо. А тебе?

Пауза.

Бобо. А тебе?

Пауза.

Адель (Со слезами на глазах). Даже удивительно, у всех есть странности, хоть чуть-чуть, да есть, а у тебя-ну просто ни одной!

Пауза.

Адель. Вот, что удивительно.

Пауза.

Бобо. Ничего удивительного. Просто-ки-напросто-ки я знаю как бороться с так называемыми чудесами. Странности ведь от чего берутся? От неумения достойно встретить так называемое чудо. Так называемое чудо рассчитано на внезапность, на испуг, а если его не бояться, оно перестает быть, собственно, чудом. Перестает оказывать влияние, пожирает самое себя, а ты остаешься цел и невредим. Сколькие так называемые чудеса я повидал на своем веку, большие и маленькие, и каждый раз я говорил чуду-Стоп, я ждал тебя, я все про тебя знаю, уходи. Вот и вся наука. Или-Ты хочешь, чтобы я поиграл с тобой, изволь, я поиграю с тобой, хоть в подкидного дурака, хоть в прятки, я и то умею, и это. И все. Или так, — Ты-от лукавого, а я предпочитаю целомудренность. И почитаю целомудренность. И все. И вот ему уже со мной не интересно. И мы расстаемся, каждый при своем интересе.

Моя прежняя жена, Царствие ей небесное, никак, например, не могла рассчитывать на то, что я отправлюсь на охоту, о чем, между прочим, была уведомлена заранее, после того, как сообщит мне через третьих лиц диковинную, по ее мнению, новость о том, что она залетела под машину. Она рассчитывала, что я тут же сойду с ума от неожиданности, то есть что?. то есть сделаюсь странным человеком. Но не тут то было. И что ты думаешь? Свет не перевернулся вверх дном, через некоторое время она поправилась, так же точно, как поправилась бы, если бы у нее был обыкновенный насморк или, что будет точнее, если бы она ударилась головой о косяк, или же, как если бы я не пошел ни на какую охоту, а остался дома. Поправилась. и, вскоре, умерла совсем по другому поводу. (Смеется) Чем, кстати, тоже не смогла удивить меня, ибо все мы смертны.

Пауза.

Бобо. Вот и вся недолга. Так что-театр?

Адель. Не нужно было мне ходить туда.

Бобо. Не нужно было ходить?

Адель. Нет, не нужно.

Бобо. И у тебя что-нибудь случилось?

Адель. А у кого еще случилось?

Бобо. Ну, я тут про другую жену вспоминал, у нее вечно что-нибудь случалось, то под машину залетит, то еще что-нибудь, так к слову пришлось. А что у тебя?

Пауза.

Бобо. Почему ты не расскажешь мне?

Адель. Не хочу.

Бобо. Почему?

Адель. Не хочу.

Пауза.

Бобо. Но ты уже начала разговор об этом.

Адель. Жалею, что начала его.

Бобо. Но теперь нужно идти до конца.

Адель. Не нужно идти до конца.

Бобо. Всегда нужно идти до конца.

Адель. Всегда?

Бобо. Всегда.

Адель. Тогда я беру свои слова обратно.

Бобо. Какие слова?

Адель. Про театр.

Бобо. Ничего не пойму.

Адель. Это потому, что ты нестранный человек.

Пауза.

Бобо. Выходит это плохо?

Адель. Что?

Бобо. Быть таким нестранным человеком.

Адель. Наверное. Зато я тебя люблю.

Пауза.

Адель. Если я еще раз попрошусь у тебя в театр, не пускай меня. Хорошо?

Бобо. Хорошо.

Пауза.

Адель. Даже если я очень буду проситься.

Бобо. Хорошо.

Пауза.

Адель. Даже если очень-очень буду проситься.

Бобо. Хорошо.

Пауза.

Бобо. Ты же первый раз была в театре?

Адель. Да. Первый.

Бобо. И что?

Адель. Не спрашивай меня.

Пауза.

--">