Ирина Борисовна Седова - Метафорическая призма

называли Александр Игоревич. Потом сел рядом со мной и продолжил рассказ.

– Сегодня утром дед умер. А я всю смену только и думал про девочку в закрытом доме. Узнал, откуда деда привезли к нам, посмотрел по карте, что там рядом. Подумал, что милиция вряд ли такому поверит, и после работы пошёл сам. Дальше ты знаешь, Даш. Ты ведь Даша, я правильно расслышал? А я Саша. Теперь твоя очередь рассказывать, как ты там оказалась. – Мне стало очень жаль, что я не смогу больше увидеть этого деда, чтобы поговорить обо всём и поблагодарить, получается. – К сожалению, имя деда мы так и не узнали…

– Пчелинцев он! Геннадий Иванович! Из деревни Обухово! – возбужденно зашептала я, подняла с пола пальто, достала из кармана свернутую в трубочку и тетрадь и протянула Саше. – Вот!

Из приёмного меня повели по каким-то кабинетам, что-то спрашивали, что-то высматривали у меня внутри и снаружи, постукивали, прощупывали… Похоже, что дали что-то успокоительное, потому что мне стало очень хорошо. Потом привели палату и сказали, что нужно понаблюдать за мной пару дней. Я была не против. Чистое постельное бельё и стакан компота на тумбочке манили сильнее, чем протухшая курица в съёмной квартире. Я легла.

Через несколько минут вошёл смеющийся Саша с дедовской тетрадкой в руке.

– Ты уж извини, я до конца прочитал. Что ж ты сразу не сказала, что давно следишь за мной? Бывают же такие совпадения…

Я покраснела.

– А почему ты с марта по декабрь в шортах? Морж, что ли?

– Да я просто в прошлом ноябре новую татуху набил на лодыжке, глупо было сразу прятать её под штанами.

Он повернулся боком и продемонстрировал на ноге значок голливудского Супермена.

Золотое руно материнства

В послеродовом отделении на утренний укол выстраивается очередь из казённых бесформенных ситцев. Они измяты и окровавлены в неравной битве природы и медицины.

Напротив сестринского кабинета открыта дверь в палату. С ближней кровати свисает толстая

чёрная коса Айнуры. Она смотрит в окно. После тяжёлой ночи в родильном зале шевелиться совсем нет сил. Всё, что ниже талии, ощущается как одна огромная рана. Губы засохли и потрескались от того, что рот несколько часов подряд был открыт для крика. Соседки по палате, разродившиеся днём раньше, до сих пор щедро рассказывают интимные подробности подругам и родственникам по телефону. Всё, что может вспомнить Айнура – как

ей показывают синюшного орущего младенца, и тут же забирают.

Айнура просыпается от громкого голоса нянечки, развозящей детей на кормление. Соседки по палате тянут руки к одинаковым свёрткам. Айнура пытается подняться, но сидеть очень больно, она поворачивается на бок. Взволнованно подглядывает, как женщины прилаживают к открытым грудям маленькие сморщенные мордочки, подслушивает, какие слова используют русские в таких случаях. В коридоре слышны шаги, сердце Айнуры

замирает, но напрасно. Ей ребёнка не приносят…

Вдруг становится так же страшно, как когда муж увозил её в Москву. Не решился оставить одну после всего, что с ними тогда произошло.

Главврач отделения приходит к Айнуре на второй день и говорит с ней, не стесняясь соседок.

Он старается быть одновременно беспристрастным и убедительным, поэтому разговаривает,

как учитель первых классов.

– Ты хорошо понимаешь по-русски? – Айнура испуганно кивает. – У ребёнка инфекция. Возможно, у тебя тоже. Нужно сдать дополнительные анализы. Ребёнку нужны редкие препараты. Муж сможет купить? – Она трясёт головой. – Тебя мы обязаны выписать завтра, а ребёнка – не можем, его переведут в специальный детский корпус и будут лечить. Ты согласна? – Она согласна. Потому что привыкла быть согласной, не умеет спорить с мужчинами и понятия не имеет, куда идти в этой огромной Москве, если её

завтра выпишут с больной дочкой. – Скажи, что случилось с твоим первым ребёнком?

– Он умер через двадцать дней.

– Ты знаешь почему?

– Нет, мне никто не говорил.

– Но в роддоме тебя и ребёнка обследовали? На какой день выписали?

– У нас там нет роддома, это была простая сельская больница. Я родила и ушла домой через два часа.

– Ясно. Сколько времени прошло с первых родов?

– Год.

– Как год? Ты потеряла ребёнка год назад и забеременела через месяц?

– Через три. Муж сказал, надо пробовать ещё.

Доктор разводит руками, порывисто встаёт со стула и оборачивается к соседкам,заглядывая в их карты.

– Тааак, у вас сегодня третий день, по УЗИ всё в --">