Анастасия Шерр - Заур. Я тебя украду

ГЛАВА 1

Я стала стриптизёршей в девятнадцать, через несколько месяцев после того, как родила дочку – единственный лучик в беспросветной тьме. Всё начиналось до банального просто… Залетела от мажорика, влюбившись в него, как тогда казалось, с первого взгляда, а когда сказала ему, что беременна, была послана далеко и надолго. Счастливый папочка исчез из моей жизни так же быстро, как и появился в ней. И главное, бесследно.

Нет, он не бедствовал, и жениться на мне я не просила. Я вообще ничего не просила и не требовала. Я лишь хотела, чтобы у моего ребёнка был отец. Его, однако, отцовство не обрадовало.

Беременность проходила тяжело, и несколько раз я даже подумывала о том, чтобы избавиться от «спиногрыза», как называл детей мой отец-алкаш до того, пока не сгорел от водки. Мать я не помнила, и лишь холодные стены детского приюта, а потом и детдома, оберегали меня от улицы и сырых подвалов, где обитали беспризорники. Впрочем, от беды всё равно не уберегли. В шестнадцать меня изнасиловал местный беспредельщик, которого побаивались и обходили стороной даже воспитатели детдома. Потом он приставил к моему горлу перочинный ножик и заявил, что вскроет мне глотку, если попытаюсь кому-нибудь нажаловаться.

Я не стала жаловаться, но из детдома сбежала. Вернулась к отцу, жившему на тот момент с такой же алкашкой, и так просуществовала до своего совершеннолетия. «Мама», она же Зоя Петровна, она же мачеха, в день моего восемнадцатилетия вручила мне триста пятьдесят рублей, пакет с тремя бутербродами и пятью яблоками и отправила навстречу будущему. То бишь выперла меня из дома, на полном серьёзе считая, что это я мешаю их с отцом счастью.

Я не стала спорить и объяснять ей, что счастью мешают ежедневные попойки. Просто поблагодарила дорогую маму и ушла в поисках лучшей жизни.

А в девятнадцать, имея за спиной лишь нежилую, абсолютно пустую комнату в коммуналке и аттестат об окончании школы, я подумала, что пора что-то менять. Но так и не успела, потому что через несколько месяцев после поступления в училище вырос огромный живот.

Сидя в кабинете гинеколога, я смотрела в глаза пожилой женщине, так безжалостно выплёвывающей мне в лицо свои умозаключения, и сдерживалась, чтобы не разреветься.

— Ну и что дальше будем делать, мамаша? — смерила она меня презрительным, даже осуждающим взглядом. — Аборт делать уже поздно.

— Поздно, так поздно. Рожать, значит, буду, — промямлила, опуская глаза в пол.

— Ну да. Плодить нищету – это ваше. Позалетают, а потом ищут, кому сбагрить. Ладно, напишешь отказную в роддоме и гуляй дальше. Через две недели на плановый осмотр, свободна. Следующая! — рявкнула врач, как только я поднялась со стула.

Больше я к ней не пошла. И от ребёнка, конечно же, не отказалась, хотя, честно признаться, были такие мысли. Но как только взяла свою малютку на руки, поняла: не отдам её никому и никогда. Ни за что не отдам. В огонь войду, с обрыва прыгну, от голода свалюсь, но дочку никому не отдам.

А потом мою малышку забрали в бокс и не давали мне целые сутки. Лишь покормить заносили и снова забирали. Чувствуя, что что-то не так, я кричала и умоляла медсестёр объяснить мне, что происходит, но они лишь скорбно поджимали губы и вздыхали. А потом на мои вопли пришёл врач и объявил, что доченька больна. От постоянного недоедания и плохого сна во время беременности я произвела на свет ребёнка со слабым иммунитетом. Любая, даже самая никчёмная инфекция могла стоить моей крохе жизни. Один чих медсестры или простая случайность… и моей малышки могло не стать.

— Что я должна сделать? — тихо прошептала дрожащими губами. Я не позволяла себе расплакаться, словно маленькая девчонка. Моё детство закончилось, и я понимала, что кроме меня моей малышке никто не поможет.

Врач тяжело вздохнул и, сделав знак выйти сопровождавшей его медсестре, присел на край моей кушетки.

— Пойми, девочка, твоя дочь погибает. Слезами тут не поможешь. Потребуется длительное лечение. Возможно даже, оно растянется на годы. Если, конечно, не потеряем её сейчас… И лечение не из дешёвых. Страховки у тебя нет, да она всё и не покроет. Мы, конечно, собьём с государства какие-то гроши, но этого слишком мало. Нужно много денег. Отец ребёнка может обеспечить вам лечение?