Лорен Норт - Идеальный сын

По обе стороны дороги колючая живая изгородь. Прислоняюсь к Джейми, и мы с ним сдвигаемся ближе к ней. Когда-то сынок катался на самокате с друзьями. Уезжал на три фонарных столба вперёд, а потом ждал, пока дойду. Всё это в прошлом.

Ну почему нет тротуаров.

«Тесси, ну хватит тебе волноваться», – успокаивал ты меня, когда Джейми впервые пошёл в новую школу. Ты вообще всегда это повторял, стоило мне о чём-то забеспокоиться – вдруг что-то случится, вдруг происходящее будет не в моей власти. Тротуаров, например, не будет. Самолёт упадёт.

Ты взял тогда отгул, и мы все вместе пошли, помнишь?

– Вот, сельская местность, – сказал ты и локтем пихнул Джейми, вы оба стали надо мной смеяться. Мол, мамочка глупенькая, не любит ходить, где машины ездят. Глупенькая, ей подавай не кусты, а тротуар, а вокруг пусть не пашни, чернеющие грязью, а жилые кварталы.

– Сегодня на нашей экскурсии от компании «Кларк-тур» мы проведём вас по туристическому маршруту до школы, – говорил ты, а мы смеялись, так забавно у тебя получалось изображать экскурсовода. – От нашего дома где-то с полтора километра до церкви, административного центра и старой школы на другом конце посёлка, в которую ещё я ходил, пока новую не построили. Здание осталось, но там вроде теперь бухгалтерская фирма. В посёлке также имеется почта, ветеринарная клиника, детская площадка и новый жилой квартал.

– Новый? – фыркнула я. – Вот у нас в Челмсфорде был новый дом.

– Ну не новый-новый, но для посёлка – да. Построили в семидесятых. Этот «не-такой-уж-и-новый» квартал идет параллельно старой дороге, вдоль которой стоят тюдоровские дома вроде нашего.

– И дома, у которых крыша в соломе, – вставил Джейми.

– Не в соломе, а с соломенным покрытием, – поправила я его, легонько сжав руку.

– А если вам очень повезёт, после школы я вас свожу в один из наших трёх пабов на кружечку горячего шоколада и дорогущий пакетик чипсов.

Джейми засмеялся, а ты ухмыльнулся, ну словно мальчишка. Я закатила глаза:

– Лучше на дорогущий бокал вина.

– Миссис Кларк, ваша идея мне по вкусу. А если вы будете вести себя особенно хорошо, – сказал ты и подвинулся так близко, что от твоего дыхания защекотало ухо, – я, так и быть, разрешу вам себя поцеловать за автобусной остановкой, ровно на том самом месте, где я поцеловался в первый раз в жизни с грудастой девчонкой по имени Керри Лонгстон.

– Ну, Марк, – засмеялась я. У тебя всегда получалось меня смешить.

Подходим к повороту, и я чувствую, будто пахнуло костром, едва-едва, может, почудилось. Но всё равно запершило в горле, и я не успеваю себя одёрнуть, так и вижу снова репортаж по телевизору, вижу голубое-голубое небо, самолёт, вижу взрыв. Я морщусь – это от слёз закололо под глазами. Дышу быстро, тяжело.

Ещё пара шагов, мы заворачиваем за угол, и нет уже запаха костра, а только холодное утро, полное росы.

– Мам? – будто издалека доносится тихий голос Джейми.

– Всё хорошо, малыш, всё хорошо, – вру я в который уже раз за день.

– А где мой портфель?

– Ой, – говорю.

Перевожу взгляд на руки, будто и так непонятно, что ничего в них нет. Где портфель, где бутылка с водой? Смотрю, и у него их нет, и меня снова моментально переполняет злость.

– Забыли, – шиплю сквозь зубы. Это твой портфель, твоя вода, Джейми, чтобы их чёрт побрал, да когда ты вырастешь наконец, когда наконец научишься ответственности. Так я ору на него про себя, пытаюсь, чтобы незаметно, но меня выдаёт мой тяжёлый вздох, и мальчик подавленно сутулится.

– Мамочка, прости, – шепчет он так тихо, что почти и не слышно. А мне так больно, сердце разрывается.

– Люблю тебя как до луны и обратно, – говорила я раньше сыну каждый день.

А он мне в ответ всегда отвечал:

– А я тебя – как сто раз до солнца и обратно. – Не было раньше ни этого молчания, ни обидных слов.

Поворачиваем назад в сторону этого нашего большого белого дома с чёрными хлипковатыми балками. Где снова нас ждёт этот г-образный лабиринт из комнат, мрака и холода. Снова – запах костра, пробуждённые им воспоминания.

Когда мы добираемся наконец до школы, все ребята уже зашли, никого на детской площадке не осталось. Джейми поворачивается, исчезает внутри здания. И всё, сразу и нет злости и обиды, а есть только пустота тянущегося дня.