Крейг Смит - Портрет Мессии

Крейг Смит «Портрет Мессии»

Посвящаю Ширли Андервуд и Марте Инайхен, с коими имею счастье делить эту жизнь

1. ПАЛЕСТИНА, I век н. э.

2. ЦЕНТРАЛЬНАЯ ШВЕЙЦАРИЯ, НАШИ ДНИ

Пролог

Иерусалим

Песах 30 года н. э.

— Как думаешь, Теофан, те, кто видел его при жизни, узнали бы его на этом портрете?

— Уверен, что да, господин, — ответил раб.

Впрочем, никаких оснований считать именно так у Теофана не было. Ведь знавшие еврейского Мессию лично сами были евреями. А им, как известно, не положено глазеть на изображение человека.

— Хотя не очень-то он здесь и похож, — с сомнением в голосе заметил Пилат.

Теофан критически взглянул на портрет. Тогда мужчина был в лохмотьях, с терновым венцом на голове; все лицо в крови, порезах и синяках.

Теофан писал этого еврея таким как есть, стараясь не слишком заострять внимание на следах насилия. А выражению глаз даже придал некоторый оттенок благородства и безмятежности. Ведь именно так смотрит обычно человек, позирующий для портрета. Теофан давно навострился передавать это выражение на холсте. А что касается всего остального… тут раб постарался не отступать от милых глазу природных качеств. Мужчину отличала приятная полнота: и мышцы прекрасно развиты, и порядочный слой жирка имеется, чтобы защищал от холода. Черты лица правильные, нос крупный, широкий. Глаза незамутненные.

— Возможно, вы замечали, господин: у всех преступников одинаковое выражение в этот момент жизни. А это, — Теофан указал на портрет, — лицо человека, каким вы видели его, когда он въезжал в Иерусалим.

Наместник слегка наклонил в ответ голову с безупречно очерченным подбородком; на его лице отразилось удовлетворение. Тот человек! Упоминание об этом заставило его задуматься о достоверности картины. Тот человек въезжал в город как царь Иудейский…

— Волосы не такие, — заключил Пилат. Никогда он не успокаивался до тех пор, пока не удавалось найти хотя бы малейший изъян в работе своего художника. — И борода что-то коротковата, Теофан!

На самом деле все это было не так. Но за долгие годы Теофан под ударами хлыста усвоил, что хозяин не способен беспристрастно оценить то, что он видит. Его увлечение искусством — любым видом искусства — всегда подчинялось одной цели: произвести впечатление на своих собратьев римлян, а заодно и на все человечество. И префект отказывался понимать при этом, что смотрел он на все через призму собственного восприятия. Нет, с волосами и бородой все в порядке. Раб лишь нарисовал, как мог бы выглядеть изображаемый им человек после римской бани в конце дня, если бы его, конечно, допустили в это здание. И вместо того чтобы спорить, Теофан выпалил первое, что пришло на ум:

— Просто я изобразил волосы и бороду такими, как у вашего друга еврея Никодема, господин. Он носит именно такую прическу. Я думал, что этого никто не заметит.

Пилату это объяснение пришлось по нраву. В его глазах Никодем был евреем, с которого следовало брать пример всем остальным. Он сотрудничал с римскими властями, щедро оплачивал все свои привилегии.

— Тогда понятно, — задумчиво протянул Пилат. — Что ж, очень хорошо. Теперь проследи за тем, чтобы к штандарту, прежде чем он отправится к Тиберию, был прикреплен этот портрет. И не забудь вывести буквы на штандарте. В этом весь смысл!

— I-N-R-I. Иисус из Назарета, царь Иудейский.

Наместник уже проинструктировал своего раба на эту тему, но Теофан давно привык выслушивать приказы дважды. Римляне всегда считали, что все остальные народы менее внимательны, нежели они сами.

— Хочу, чтобы к моему возвращению штандарт с изображением этого человека висел на стене в пиршественном зале моего дворца в Кесарии.

— В таком случае мне придется выехать из Иерусалима раньше вас?

Теофан испугался. Когда распяли на кресте этого человека, в Иерусалиме едва не вспыхнуло открытое восстание. Лишь во дворце наместника, под защитой многочисленной его охраны, Теофан мог чувствовать себя в относительной безопасности. Стоило показаться на --">