Гордон Томас - Охотники за человеческими органами

Гордон Томас Охотники за человеческими органами

Глава 1

Казалось, запах двигался быстрее, чем красный отблеск рассвета, окрашивающий тусклое небо в этом уголке Индии; зловоние нищеты, отмеченное кое-чем еще более универсальным: человеческим страхом. Он лип к молодой женщине, обволакивал все ее тело, когда она, спотыкаясь на каждом шагу, шла через пустырь. Здешние обитатели — беднейшие из бедных — отворачивались, они старались создать вокруг себя собственный маленький мир и не хотели принимать никакого участия в том, что должно было произойти среди этих освещенных луной дымящихся костров и развороченных мусорных куч. Погрязшие в безнадежности еще больше, чем в зловонии, они были теми нищими, которым никогда в жизни не унаследовать землю. Один мужчина, мимо которого прошла женщина, осторожно присел на корточки и прежде чем облегчиться, расставил ноги с педантичной аккуратностью танцора. Другой яростно чистил зубы пальцами, обмакивая их в вонючую лужицу. Священные коровы бродили повсюду, распространяя отнюдь не священный запах, смешивающийся с сильной вонью человеческих экскрементов и прочей гнили.

У края пустыря стоял фургон. Чуть раньше из него выскочили двое мужчин, которые теперь преследовали женщину. Один из них тащил пластиковый ящик. Оба были в зеленых халатах, наподобие медицинских, и в кроссовках, под которыми хрустел мусор. Темные очки выдавали в них городских жителей. Но главным свидетельством их ремесла для человекообразных стервятников, которые уже начали рыться среди ночи в свежих отбросах, были резиновые перчатки. Они настигли женщину как раз когда она бросила отчаянный взгляд назад.

— Нет! — выкрикнула она первое и последнее слово, которое услышали те, кто находился достаточно близко. Они сделали вид, что не слышат.

Один из преследователей умело задушил ее проволочной петлей, а второй разодрал платье. Его напарник вытащил из ящика скальпель и сделал разрез на груди, а потом хирургическими ножницами вскрыл грудную клетку. Ножом он вырезал сердце и уложил его в пластиковый пакет в ящике. Вся операция от начала до конца заняла не больше времени, чем уходит у женщины на разведение огня, чтобы быстренько испечь утром хлеб.

Она сама, как и все несчастные обитатели здешних мест, множество раз видела раньше, как это делалось. Женщина была продана своей семьей торговцу человеческими органами — одному из очень многих на этом полуострове. Ее семье нужны были деньги, чтобы еще немного продлить свое существование. Торговец послал своих людей, чтобы забрать причитающуюся ему часть сделки.

Вернувшись к фургону, один из мужчин швырнул монетку вертящемуся неподалеку мусорщику, и они уехали. Мусорщик стащил с женщины всю одежду, прежде чем похоронить ее согласно контракту с торговцем.

У торговца имелся клиент на сердце — человек с другой части света, иностранец, достаточно богатый для того, чтобы обойти долгий список ожидающих замены органа в своей родной стране. Торговец имел дело с посредницей, которую называл просто Мадам: приметил, что ей нравится такое уважительное обращение. Теперь она прибыла в Мадрас, чтобы завершить их сделку. Но когда он позвонил в ее номер в отеле и доложил об успешной доставке сердца, Мадам сказала, что ей только что позвонили и сообщили, что человек, которому оно предназначалось, умер. Голос ее звучал ровно и совершенно спокойно. Торговец выразил краткие соболезнования и занялся поисками нового реципиента для добытого органа.

За те недели, в течение которых длились их переговоры, он создал в своем воображении образ Мадам. Она должна была быть высокой блондинкой, элегантной и холодной, с присущим всем мемсаиб пристрастием к джину и картам. Он ошибался во всем — и в ее внешнем облике, и в привычках. И, вне всяких сомнений, его потрясла бы реакция Мадам на его звонок. Положив отделанную золотом телефонную трубку, она остановилась посреди гостиной своего номера, своеобразного маленького дворца во дворце-отеле, и разразилась столь громкими и страшными проклятиями и криками, что младший служащий, который стоял у двери в коридоре и слышал все это, не рискнул сам постучаться к ней и вызвал главного управляющего. Тот открыл дверь своим ключом, и от того, что он увидел, по его темному плутоватому лицу покатились слезы. Никогда за все годы работы в отеле ему не доводилось быть свидетелем такого безысходного --">