Елена Свительская - Песня моей души

узкие рукава вылезали из-под широких рукавов, заканчивающихся у локтя.

И потом, когда вышел на улицу кто-то ещё, молодой парень, да оттащил озверевшего, дал по морде, а детям крикнул, чтоб убегали, брат подхватил сестру и убежал. На этот раз совсем.

Они сидели в каком-то закутке, дрожа, прижимаясь друг к другу, чтоб согреться. Уже боялись оба пойти за едой. Потом, когда пошла по небу линия зари, и светлеть кругом стало, девочка заметила, что на рубашке мальчика появились красные пятна.

— Ром… — сказала испуганно, — Ты ранен, Ром?.. Тебе больно?!

— Молчи, сопля, — устало улыбнулся он, дёрнул её за косу, полурастрёпанную, с травинками вместо ленты, легонько, — Нет, не ранен я. Не реви. Он просто меня на мостовую толкнул. А там кто-то ягоды рябины рассыпал. И я их раздавил своим телом, — он натянуто улыбнулся, — Ну, ничего, сопля. Рубашку выстираем.

Прижал её к себе, вздохнул.

— Ром… — послышалось тихое из-под его объятий.

— Ну чё тебе? — уже сердито проворчал он, — Поспи.

— А разве бывает рябина такая красная?

— Ну, может, не рябина. Я не успел рассмотреть. Поспи.

Она какое-то время молчала, потом завозилась. Пожаловалась:

— Не спится мнее…

Он, тяжело вздохнув, погладил её по голове дрожащей рукой и запел:

Даже если весь мир против нас,

Если солнца свет вдруг погас,

Расцветают надежды цветы.

В них живут золотые мечты…

* * *

Хлопнула дверь. Проворчали:

— Дрыхнет, зараза!

А потом подошёл кто-то к кровати с подсвечником. И чья-то рука вцепилась мне в волосы, рванула.

Заорав, села. И испуганно застыла.

Возле кровати стояла Немира. И в комнатку для слуг набилось много народу. Посмотрела на подругу растерянно:

— Ты чего это?

А она рванула резко меня за волосы, стягивая на пол. Выпустила волосы, пнула меня.

— И ты ещё спрашиваешь, гадина?! Уу, дрянь!!!

Из того, что они кричали, пока били меня, поняла, что у хозяина пропало кольцо с рубином. И обшарили весь дом, ища вора. И каким-то неведомым образом нашли пропажу в моём узелке! Ужас, меня объявший, трудно передать словами! Я не сумела толком объяснить, что была ни при чём, да и не больно все хотели мне верить.

Меня избили и вышвырнули за ворота. Уж не знаю, день или больше провалялась у дороги, в грязи, без чувств. И никто не подошёл, не привёл в сознание, не попытался облегчить мою участь. Всем было всё равно, кто я, что со мной случилось. Когда я очнулась, только-только начало светать. Около меня стояла и презрительно усмехалась Немира.

— Так тебе и надо, гадине! — прошипела подружка, — Вздумала увести его у меня!

— Кого? — я с трудом приподнялась.

Девушка мстительно наступила мне на руку.

— И не надо строить из себя невинность! Ты хотела занять моё место в его постели! Чтобы он тебя одаривал драгоценностями и ласками! — и пнула меня.

Я откатилась, до крови закусила губу, чтоб не расплакаться. Она сама же меня в этот дом привела, когда увидела ревущую на улице! А теперь, что, выходит, подставила, приревновав к хозяину, с которым спала!

Тот лис и ко мне подкатывал. Подошёл, когда мыла пол, вздохнул с трагизмом:

— И как это такие прелестные ручки держат такую дрянь? — он брезгливо посмотрел на тряпку, которую я как раз выжимала над ведром, — Мне жаль их обладательницу. Ох, как жизнь несправедлива!

— Вполне приличная судьба, — проворчала я, скромно опуская глаза, — Есть и похуже.

— Это какая же? — не отлипал мерзавец.

— Сажать деревья в Памятной роще: за мужа, отца, братьев, погибших на войне или за своих детей, мать или сестёр, не перенёсших голода или известия о тех, кто переступил Грань.

— Выходит, ты никого ещё не теряла? — он прищурился, впился взглядом в моё лицо, — Или у тебя нет никого?

Тихо ответила:

— Мать и отец ушли к прародителям так давно, что я их совсем не помню. А друг ушёл позже… Ну да есть ли в нашей бедной стране человек, который никого не терял?

— Значит, о тебе не кому позаботится? — в голосе графа появилась радость.

— А мне и не нужна ничья помощь, — сердито взглянула на него, — Руки и ноги есть, голова работает. Проживу!

— Я бы мог избавить тебя от этой грязи, — многозначительная улыбка.

— Знаете, она мне очень даже по душе.

— Она — лучше, чем я? — аристократ растерялся.

— Грязь такая, какая есть. Она не обманет, — как ни старалась, сказала --">