Павел Брыков - Хитиновый мир (СИ)

забежали люди, приподняли пастора за плечи, бережно придерживая безвольно опущенную голову. Один из помощников, заглянув в бессмысленные отливающие стальным блеском глаза, крикнул:

— Вы слышите меня? Если слышите, моргните. Понимаете?

Пастор всё отлично понимал. Знание пришло и теперь главное — не забыть что, где, когда и как срочно. Картины, дороги, пролески, дома, площади, люди, всё мелькало перед его внутренним взором… Но что есть знание без возможности его применить? Надо найти ясновидящего.

Пастор нашел в себе силы улыбнуться. Молодой человек невольно вздрогнул, увидев, как губы лежащего на его руках человека растягиваются в страшной искривлённой ухмылке.

— У него инсульт! Быстрее машину!

1. Аве, Цезарь!

ЧУДЕС НЕ БЫВАЕТ

Чего ты боишься, сорвавшийся в пропасть безногий волшебник из города N?

Что выключит кто-тов пути невесомостьи выдастцепную реальностьвзамен?

Мой выживший Каин, печать откровений — всего лишь газетавчерашних обид

И в скольких еще петлевых представленьях роляминас время с тобой наградит.

Не верь ожиданиямвыбитых стекол, мерцанье осколков — не новаяжизнь.

Стареть одиноким не так уж жестоко — смирилось жесолнцеи ты исхитрись.

Чудес не бывает, не бойся паденья. Летящему в небоне чувствовать дна.

Тебя уже ждут, смелее на сцене! Толпа в предвкушеньи! Толпа голодна.

Егор Воронов

На часах за полночь, гости расходятся, только одиночки бродят по подвальчику. Эта «репа» умерла — через неделю несите другую. Каждую пятницу народ собирается в холле районного молодежного центра попеть под гитару, послушать, как местные чудики читают свои стихи, посмотреть на подготовленные по такому случаю работы создателей всякого непотребства, называемого даже не искусством, а современным артом. В такие вечера гости равнодушно разглядывают висящие на стенах фотографии, графику, картины, инсталляции, огромные выдранные откуда-то листы с граффити. Всё здесь пропитано убогостью и безвкусием. Яркие пятна и ломаные линии. Без мягкости и тепла. Дешевые рамки, дешевая бумага — бездарная мазня, которую художникам после первого же показа придется забросить в пыльные углы своих закутков. Попадаются фотографии, заставляющие на миг остановить на себе взгляд, но не более того. Единственным истинным произведением искусства кажется вид за окнами цокольного этажа — это если смотреть на улицу изнутри. На этом «экране», очерченном давно некрашеными рамами, отображаются полные невысказанного драматизма образы. Там, в клубах табачного подсвеченного электричеством дыма, двигаются ноги, обутые в грязные разношенные кроссовки и эти размытые акварельные разводы, как живое отражение времени. Ты в подземелье, а за стекольными рамами обрубленный, поношенный, воняющий никотиновой отравой мир, мир уже готовый встретить свой финал.

«Репа» закончилась. Собираются даже самые упоротые: поэты, вечные студенты, трезвеющие типы потасканного вида — любители неформальной музыки. Охрипшие музыканты, устало переругиваясь, уже прячут гитары в большие потертые кофры; девчата открывают окна, чтобы выпустить из подвальчика спертый, наполненный запахом красок и пота воздух. Народ разбредается… И правда, что здесь ещё делать, когда всё спето и прочитано, разобрано на запчасти, раскритиковано или, наоборот, расхвалено; когда всё принесенное из дома пиво и вино выпито, а новое в столь поздний час никто не продаст?

Он ждал до последнего. Ему этой ночью нельзя было оставаться одному — только не сегодня, — а когда отчаялся увидеть знакомых, наконец, заметил Олега — главного на этом празднике неудачников. Директор центра тоже его заметил. Протиснувшись между двух стоящих у раздевалки девчат, подошел, протянул руку.

— О, Артём! Привет.

— Привет.

— Когда пришел?

Артём хотел ответить, что почти с начала, но вместо этого замялся, выдавил из себя:

— Я тут в уголку стоял… Слишком здесь все умные. Когда пошли сыпать терминами «рекурсия», «аллитерация», а я в этом ни бельмеса… Чуть не заснул.

— Домой или останешься? — Олег спрашивал, а глаза его ощупывали последних уходящих гостей. — Жаль Зёма с Грифом уехали, так бы послушал.

Артём пожал плечами. Он понимал, что настал момент, когда надо уходить, и всё же оставался на --">