Ирина Дягилева - Змея на груди

Ирина Дягилева Змея на груди

Глава первая

Каких только похвал не возносят благоразумию! Однако оно не способно уберечь нас даже от ничтожных превратностей судьбы.

Франсуа де Ларошфуко

Июнь выдался на редкость дождливым. Разбухшее от воды небо было сумрачно-серым, то и дело принималось плакать, заливая Москву надоевшей влагой. Ветер бросал в лица прохожим косые струи дождя, вырывал из рук бесполезные зонты, подгонял в спину и угрожающе хлопал рекламными щитами, грозя в любой момент их опрокинуть. Когда он стихал, дождь начинал лениво и мелко накрапывать.

Земляные червяки, задыхаясь в насыщенной влагой земле, выползали на асфальт, становясь халявным лакомством для непривычно молчаливых взъерошенных воробьев. Даже вороны не гнушались земляным деликатесом, с важным видом расхаживая по лужам, они с видимым удовольствием собирали неожиданное угощение.

Вдруг высоко в небе, словно предупредительный сигнал, раздалось громкое карканье, следом за этим по аллее гольф-клуба, распугивая воробьев и ворон, на огромной скорости промчался серебристо-серый спортивный автомобиль. Вода из-под широких колес на поворотах веером летела в разные стороны. Автомобиль, взревев в последний раз, вдруг резко затормозил и встал всего в нескольких сантиметрах от нижней ступеньки крыльца.

За рулем автомобиля сидел Кузьма Константинович Ребров, недавно отметивший свое двадцатилетие. Этот спортивный автомобиль Кузе на день рождения подарил отец, преуспевающий бизнесмен, входящий в сотню самых богатых людей мира.

Бизнесом Ребров-старший занимался с раннего утра до поздней ночи, сетуя на то, что в сутках всего двадцать четыре часа. Подчас месяцами он не видел своего сына, и воспитательный процесс осуществлял преимущественно по телефону. Исправно делясь с государством частью своих доходов, он жил на широкую ногу и иногда делал дорогие подарки своему отпрыску, демонстрируя тем самым свою любовь к нему и компенсируя дороговизной подарка свое длительное отсутствие.

Машин этой очень известной марки (по понятным причинам я ее не называю) в Москве было всего пять. Две из них были позапрошлого года выпуска, двум другим было больше пяти лет, а Кузина машина была новенькой, последней модификации, сделанная на заказ, с нулевым пробегом, и доставленная в трейлере прямо из небольшого европейского городка. В ее салоне уютно пахло новой кожей, а приборная панель радовала глаз разноцветными переливами всевозможных индикаторов. Стереосистема новейшей модели, бортовой компьютер, система климат-контроля и еще множество других «прибамбасов» производили на приятелей Кузьмы неизгладимое впечатление, а знакомые девчонки впадали в полуобморочное состояние, как только оказывались внутри чудо-машины.

С точки зрения здравого смысла для Москвы, с ее улицами, постоянно забитыми автомобилями, такую мощную машину, способную за несколько секунд развить скорость больше двухсот километров в час, иметь совершенно бессмысленно и непрактично. Иногда Кузьма по ночам выезжал на кольцевую дорогу и мчался по ней с бешеной скоростью. Он понимал – это все равно, что прыгать с парашютом с крыши девятиэтажки, глупо и опасно для жизни, но ничего с собой поделать не мог. Каждой клеточкой тела ощущал он мощь мотора своей машины, становясь на несколько минут одним с нею целым, и сердце его замирало от восторга.

Автомобили были слабостью Кузьмы Реброва, а во всем остальном он слыл серьезным молодым человеком. Учась в университете на юридическом факультете, Кузьма после каждого семестра с гордостью демонстрировал отцу зачетку с отличными оценками. Внешность у него была невыразительная: русые, коротко стриженные волосы, средний рост и худощавая фигура, наводившая всякого на мысль о недостаточном питании. Но это впечатление было обманчивым: вкусно и много поесть он любил, только это совершенно не отражалось на его фигуре. На длинном лице с тонкими губами, тонким носом и тонкими бровями под высоким лбом небольшие серо-голубые глаза меняли свой оттенок в зависимости от настроения хозяина. В настоящий момент настроение у Кузьмы было отвратительным, и поэтому глаза были холодно-серые. Уголки плотно сжатого рта опущены вниз, глаза прищурены – все это говорило о том, что он чем-то сильно рассержен. Взглянув на часы и мрачно выругавшись, он открыл дверцу и выскользнул из автомобиля.

Рванув на --">