Олег Викторович Солод - Пульс за сто

Лена шагнула в сторону. За ее спиной обнаружился блондин сорока с небольшим лет, похожий на артиста Олега Янковского. Его неброский деловой костюм явно стоил немалых денег. Впрочем, Карпов мало понимал в этом. В отличие от Леночки, которая уж точно не упустила ничего.

— Здравствуйте, я к вам, — сказал гость. — Разрешите присесть?

— Пожалуйста.

Геннадий Иванович освободил стул, с вечера заваленный рукописями, поскольку на столе они уже не умещались — редакция журнала «Путеводная звезда» ютилась в двух крохотных комнатушках. Леночка вернулась на свое место походкой, явно рассчитанной на мужское внимание. Геннадий Иванович не сомневался — его внимание тут не в счет. Он вновь ощутил прилив раздражительности и сухо спросил:

— Чем обязан?

Гость присел на скрипнувший стул и представился:

— Олег Валентинович Орлов. Я представляю интересы Михаила Петровича Сергеева.

Собеседник выдержал паузу, после чего кивнул.

— Как я и думал, вам ничего не говорит это имя. Понимаю. Михаил Петрович не любит публичности. Но он весьма обеспеченный человек.

— И?

— Господин Сергеев задумал написать книгу и хочет, чтобы ему немного помогли.

— Другими словами, ему нужен литературный «негр». — Карпов решил сразу расставить точки над i.

Гость чуть заметно поморщился.

— Я бы не стал пользоваться подобной терминологией. Скажем так, Михаил Петрович предпочитает, чтобы за его первыми шагами присматривал профессионал.

«А что? Может, взять халтурку?» — подумал Геннадий Иванович.

Финансовых проблем он сейчас не испытывал, но… Эта утренняя встреча в метро…

— В каком жанре пишет господин Сергеев?

— В нескучном. Детектив… Возможно, триллер.

— Триллер? — Карпов покачал головой. — Простите, в этом случае вряд ли смогу помочь. Я не любитель подобной… литературы.

Последнее слово он добавил, чтобы не обижать гостя. В глубине души Геннадий Иванович вообще не считал массовое чтиво литературой.

— Кстати, почему вы обратились ко мне? Я не писатель. Скорее, литератор, точнее, литературовед. Беллетристика — уж точно не мой профиль.

— Михаил Петрович следит за вашим творчеством и оценивает его весьма высоко. Кстати, та работа, которую он вам предлагает, тоже будет оценена по высшему разряду.

Если это была лесть, цели она достигла. Конечно, Карпов всегда лелеял надежду на то, что его статьи не остаются без внимания. Но еще никто не называл то, чем он занимался, творчеством. Геннадий Иванович растерялся.

«Возможно, там достаточно лишь выправить стиль и проверить грамотность…»

Гость прервал его размышления короткой фразой:

— Ваш гонорар составит пятьдесят тысяч долларов.

Карпов недоверчиво посмотрел на собеседника.

— Пятьдесят тысяч?

— Да. И он может быть пересмотрен, если результат… превзойдет ожидания. Мы щедро воздаем по заслугам тем, кто этого заслуживает.

Взгляд Орлова был острым и пристальным. Это не очень соответствовало потоку посулов и дифирамбов. Геннадий Иванович не сомневался — его сейчас тщательно изучают. Изучают, чтобы — что? Убедиться в правильности выбора? Тому ли они отдают такие деньги? Пятьдесят тысяч долларов! Три миллиона рублей. В «Звезде» столько не заработать за восемь лет.

— А… сроки? — спросил Карпов, невольно оглядывая заваленный рукописями стол.

— Михаил Петрович полагает, что работа займет около трех месяцев. И у него есть определенные условия.

— Условия? Какие условия?

— Все это время вы будете жить в его загородном доме.

— Как это?

— Когда господин Сергеев реализует серьезный проект, он погружается в него целиком. Ничто не должно отвлекать от решения главной задачи. Того же он требует от остальных. Вам предоставят коттедж, полностью приспособленный для работы. Ваши бытовые проблемы также будут решены. Условие — до выполнения всех условий по договору вы ни на что не должны отвлекаться.

— Но… это невозможно, — растерялся Карпов.

— Почему? Насколько нам известно, семьи у вас нет. В редакции можно взять отпуск за свой счет — сумма гонорара с лихвой компенсирует потери. А в сентябре вернетесь к привычным делам, существенно увеличив уровень своего благосостояния.

Шеренга нулей настолько застила глаза Геннадию Ивановичу, что он пропустил мимо ушей странное знакомство гостя с личными деталями его биографии.