Пола Маклейн - Когда звезды чернеют

Пола Маклейн Когда звезды чернеют

© 2021 by Paula McLain

Maps copyright © 2021 by David Lindroth Inc.

© Посецельский А.А., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

Лори Кин, бывшей с самого начала,

пока я грезила об этой мечте

Эта книга является вымыслом. Все характеры, события и диалоги являются плодом авторского воображения или используются как выдуманные. Любые совпадения с действительными событиями или личностями, живыми или умершими, абсолютно случайны.

Вот он, мир.

В нем случится прекрасное и ужасное.

Не бойся.

Фредерик Бикнер

Пролог

Мать, которая порвала на себе платье, когда в дом с новостями пришла полиция, а потом выбежала на улицу в одних туфлях, пока соседи, даже те, кто хорошо ее знал, прятались за дверями и окнами, перепуганные ее скорбью.

Мать, которая стискивала сумочку дочери, пока «скорая» уносилась вдаль. Сумочка, белая с розовым, в форме пуделя, была испачкана кровью.

Мать, которая начала готовить для детективов и соседа-священника, пока те пытались объяснить ей, что случилось. Натертые руки строгали лук, перемывали посуду в обжигающей воде. Никто не мог усадить ее. Сесть — согласиться, что она знает. Признать. Принять.

Мать, которая вышла из морга, опознав тело своего ребенка, и пошла через действующий путь метро. Разряд отбросил ее на шесть метров; кончики пальцев, через которые прошел ток, дымились, губы почернели. Но она выжила.

Мать, которая ждала известий, как ждут ледники у полюса: застывшая, неподвижная, полуживая.

Мать, которой я была в тот июльский день. Стоящая на коленях, пока медик из «скорой» пытался достучаться до меня: словами, предложениями, моим именем. «Детектив Харт», — раз за разом повторял он, пока мой разум задыхался, схлопывался. Как будто та личность все еще могла существовать.

Часть I Знаки и призраки

Глава 1

Ночь будто крошится, когда я покидаю город: туман в пробоинах, комковатое сентябрьское небо. Потреро-хилл у меня за спиной — полоса мертвого пляжа. Весь Сан-Франциско в беспамятстве или забвении. Над полосой облаков поднимается зловещая желтая сфера. Это луна, огромная, надутая, цвета лимонада. Я не могу оторваться от нее, пока она катится все выше и выше, пропитанная белизной, как язва. Или как дверь, освещенная чистой болью.

Никто не придет спасти меня. Никто не может никого спасти, хотя раньше я верила совсем в другое. Я верила во множество разных вещей, но сейчас вижу, что единственный путь вперед — начать с пустоты или даже меньшего, чем простая пустота. У меня есть только я. У меня есть дорога и дрожащий туман. У меня есть эта измученная луна.

Я еду, пока не заканчиваются знакомые места. Пока не перестаю поглядывать в зеркало, выискивая погоню. «Трэвелодж» заткнут за парковку огромного универмага, пустую и освещенную. Будто ночной бассейн, где нет ни единого человека. Когда я звоню, ночной менеджер шуршит чем-то в задней комнате, потом бодро выходит, вытирая руки о яркое хлопковое платье.

— Как у вас дела? — спрашивает она. Самый невинный вопрос в мире, но на него невозможно ответить.

— Отлично.

Она протягивает регистрационную карточку и сиреневую ручку. Складки кожи под мышкой разворачиваются, как крыло. Я чувствую, как менеджер разглядывает мое лицо, мои волосы. Она следит за моей рукой, читает вверх ногами.

— Анна Луиза Харт. Какое милое имя…

— Что?

— Вы так не думаете, золотце? — в ее голосе слышатся Карибы. Теплые, богатые нотки, от которых мне кажется, что она зовет «золотцем» всех.

Трудно не вздрагивать от ее доброты. Трудно стоять в зеленоватом свете лампочки и переписывать на карточку номер машины. Говорить с ней, будто мы просто два человека, живущие без единой печали.

Менеджер наконец-то отдает мне ключ, и я иду в свою комнату, с облегчением закрывая за собой дверь. Внутри — кровать, лампа и один из этих странных складных стульев, на которые никто никогда не садится. Скудный свет сплющивает все предметы в тусклые прямоугольники: безвкусный ковер, --">