Василий Александрович Горлов - Мертвые хватают живых

лишь после того, как Великобритания будет готова к войне. А ведь еще в сороковом он, оставаясь непримиримым критиком тогдашнего премьера Чемберлена, чтобы хоть как-то помочь маленькой Финляндии, на которую всем весом навалился сибирский медведь, готов был поддержать идею авиационного нападения на южные рубежи России и посылки в маленькую, но гордую скандинавскую страну англо-французского экспедиционного корпуса! Если бы кто-нибудь сказал тогда Черчиллю, что не пройдет и пары лет, как возглавляемое им правительство организует поставки в Советский Союз военной техники и снаряжения, он, скорее всего, не стал бы даже реагировать на подобную чушь… Но на что не пойдешь ради Британской империи, бывшей единственным смыслом существования этого выходца из рода герцогов Мальборо! Однако все имеет конец, и теперь самое время продолжить дело всей жизни — борьбу с коммунистической тиранией, начатую в далеком восемнадцатом.

Грунтуя холст (можно, конечно, приобретать его уже подготовленным к нанесению красок, но настоящие художники никогда так не поступают!), Черчилль еще и еще раз вызывал в памяти чеканные строки из вышедшего из-под его пера исторического — он абсолютно в этом не сомневался — текста: "Тень пала на те поля, которые еще совсем недавно были освещены победой союзников. Никто не знает, что Советская Россия и ее коммунистическая международная организация намереваются сделать в ближайшем будущем или каковы границы, если таковые существуют, их экспансионистских тенденций и стремлений к прозелитизму". "Неплохо сказано!", — довольно хмыкнул сэр Уинстон и, прикинув длину теней в саду, решил, что через полчасика пора будет переодеваться к чаю. Конечно теперь, продолжал он размышлять, в плане геополитики ситуация — по сравнению с межвоенным периодом — существенно изменилась, и не в пользу свободного мира: Советы не только обзавелись сателлитами, но и существенно укрепились, выйдя, благодаря пакту Молотов — Риббентроп, на балтийское побережье. Теперь с ними справиться будет куда как сложнее! Черчилль на секунду отвлекся, представив себе круглую голову хозяина НКИД и его улыбку, способную по теплоте сравниться с сибирской зимой. "Каменная задница", неожиданно вспомнил он прозвище этого человека, услышанное несколько лет назад от главы Интеллидженс Сервис.

Разминая уставшие пальцы, сэр Уинстон вернулся к главной теме своих размышлений. Хотелось бы видеть выражение лица хозяина Кремля, когда он читал "фултонский манифест"! Как отреагирует дядюшка Джо? Неожиданностью для него это выступление вряд ли окажется: развал антигитлеровской коалиции начался еще в начале сорок пятого, когда вооруженные силы англосаксов готовы были продолжать военные действия сразу же после капитуляции вермахта, и грузин знал об этом. Но предсказать поведение Сталина удавалось далеко не всегда. Взять, хотя бы, сам факт публикации Фултонской речи в главной большевистской газете: Черчилль ни секунды не сомневался, что она останется для населения Советской России тайной за семью печатями, а вот ведь взял, и напечатал, пусть даже и в изложении…

Тем же субботним вечером, часов около десяти, Сталин попросил соединить его с Вышинским. Разумеется, ему и в голову не могло прийти, что того может не быть на работе: по заведенному негласному порядку высокие руководители трудились по расписанию вождя, который мало того, что всегда был "совой", так еще и страдал бессонницей, ставшей особенно сильной после войны.

— Андрей Януарьевич, — обратился он безо всяких вступлений к заместителю наркома иностранных дел, — кто первый придумал термин "железный занавес"?

Это был фирменный "ход" генсека. Задавая кому-то неожиданный вопрос, он отнюдь не стремился огорошить или подловить собеседника; все было гораздо проще: Сталин считал, что руководитель должен знать все внутри порученного ему направления, и какой-то подготовки для того, чтобы разъяснить какую-либо тонкость (Иосиф Виссарионович не без основания считал, что сам он в общих чертах знает об огромном хозяйстве страны все) ему не нужно. Так оно, в сущности, и было, поскольку иные люди на руководящих должностях просто не задерживались.

После весьма непродолжительной паузы (его собеседник с одобрением отметил этот факт) Вышинский уверенно заговорил:

— В качестве термина большой политики "железный занавес" впервые был употреблен перед последней войной, кем-то из --">