Елена Евгеньевна Тимохина - Сыщик на один день

Елена Тимохина Сыщик на один день

Снег застал Ваню на подходе к морю: мелкая галька постепенно намокала от густых белых хлопьев, но крупные камни цыганского пляжа оставались сухими. Прыгая по камням, он мечтал о том времени, когда тут пройдет набережная.

Осмотр места происшествия занял несколько минут — пляж замело и никаких следов не осталось. Из ближнего дома вышел цыган и помахал рукой, словно хотел что-то сказать. Снег припустил, и Ваня поднял воротник куртки.

Из дома выбежала соседская дочь Милана, вся в белом: куртка и брючки в облипку. Она так торопилась, что не поздоровалась. У автобусной остановки ее поджидал мотоциклист, совсем еще юный парнишка. Через минуту они катили в город, девушка сидела за водителем, и шлема у нее не было. Значит, совсем недавнее знакомство.

Когда Ваня вышел на грунтовую дорогу, огибавшую город со стороны моря, снег пошел густыми хлопьями и уже стали намечаться сугробы.

Подходя к площади, он отметил, что на стоянке такси не осталось ни одной машины. Как дождь или снег, такси разъезжались.

Он направлялся к конторе адвоката Рожкина, но того на месте не оказалось. На столе стояла бутылка шампанского — очевидно, подарок клиента. Секретарша звонила по телефону и распечатывала документы. Потом явился адвокат — пешком, почему-то он был без машины. Он принес микстуру от кашля.

— Как дела, Гайавата? — спросил он, но Ваня ответил, что не нашел ничего нового.

Девушка приготовила чай.

Рожкин выглядел совсем больным, и разговор то и дело прерывался кашлем. Через десять минут Ваня простился, а за ним следом и Рожкин побежал по делам. Теплой куртки он так и не надел.

На центральной улице Ваня остановился у магазина с широким навесом. Вышла продавщица, вопросительно посмотрела на него. Ваня только развел руками: снег. Она ушла. Рестораны и кафе были закрыты — не сезон. Дорогу поливало снеговой мокротой. Мраморные плитки покрывались глубокими лужами.

Из аптеки за Ваней наблюдали внимательные глаза. Чуть позже Ваня встретил аптекаршу на автобусной остановке, та разговаривала с девушкой из конторы Рожкина.

«Тебе решать, — отвечала ей секретарша. — Вчера он возил девушек в красном, сегодня — в белом. На твоем месте я бы позвонила в полицию».

Прибыл рейсовый микроавтобус, все сели в него, Ваня в их числе.

Квартира встретила его холодом, обычным для старых домов. Ваня пустил в ванну горячую воду; потом он согревался и слушал, как в трубах шумит речка. За исключением водопровода, все в квартире было устроено по-новому, а темно-серые диваны, черно-белые плакаты на всю стену и фотографии в рамках делали ее похожей на фотостудию. Все осталось от женщины, которая снимала квартиру раньше.

На кухне Ваня включил радио и повертел ручку настройки, приемник не работал. Тогда он снял заднюю панель, обнаружив, что старый дизайн скрывал современный музыкальный центр. Купить такое мог человек с воображением. Что это была за женщина?

Из холодильника он вылил прокисшее молоко, из мусорного ведра выбросил яичную скорлупу. На столе стояли грязные кружки с кофе, по словам соседки, у этой особы постоянно были гости, и каждый оставлял после себя немытую чашку.

В спальне его встретил вытертый до самой основы ковер персидский ковер. Под кроватью Ваня нашел металлическую заколку для волос, что осталась от жилички. Ваня даже не знал, как ее зовут. Когда Милана позвонила ему, она только сообщила, что есть клиентка, подыскивающая жилье.

Зашумела труба, это пожилая дама из квартиры снизу включила вытяжку: благодаря вентиляционной трубе слышимость была отличная, и при известных навыках можно вести прослушивание. К даме не имелось претензий, но Милана из агентства недвижимости на первом этаже, красавица Милана все еще находилась под подозрением.

Почему она не сочла нужным его приветствовать?

Послышалось цоканье каблучков. Дверь открылась, на пороге стояла Милана и обозревала разгром. Все, как он и думал — тут полно посторонних глаз и ушей.

— Это квартира похожа на крепость, — сказала Милана, переступая порог. — Хотела бы я пожить тут.

— Кто тот парень на мотоцикле?

— Да ему всего пятнадцать лет. Когда мне надо в город, я ему звоню, и он подвозит меня. А ты скоро уедешь, Банников?

— После Нового года.

— Рожкин — твой друг, верно? Он практически не вылезал из этой квартиры, знаешь ли. А теперь у него неприятности. Вот увидишь, --">