Дмитрий Корсак - Смайлик на асфальте

существует, хотя попыток составить астрологическую карту Петербурга было множество. Слишком субъективные критерии. Конечно, с некоторой долей уверенности можно сказать, что район Петропавловской крепости соответствовал знаку Рака, это истоки, начало города. Аристократическая Адмиралтейская часть — парадный фасад Петербурга — Лев. Злачная Спасская часть, где совершалась треть городских преступлений, — Скорпион. Но я бы не стал проводить точные соответствия. Однако мы отвлеклись от нашей сегодняшней темы. Подытожив вступление, можно сказать, что Петербург на стыке девятнадцатого и двадцатого веков являлся криминальной столицей России.

— А сейчас? — живо спросил француз.

— Сейчас? — Артём повернулся к нему. — Сейчас Петербург — культурный, цивилизованный, европейский город. Ничего подобного массовой преступности, наводнившей город сто лет назад, сейчас нет и быть не может.

Группа поравнялась с пятиэтажным желто-охристым зданием. Это был первый адрес в сегодняшней экскурсии. В начале 1920-х годов здесь располагалась самая известная в городе «малина» — притон-убежище банды Ивана Белки, одной из самых свирепых и опасных в Петрограде того времени. Главарь считался королем преступного мира, а его шайка держала в ужасе всю столицу. Выдавая себя за сотрудников ЧК, пришедших с обыском, бандиты вламывались в квартиры, убивали и грабили жильцов. В лучшем случае после такого визита ограбленные получали расписку: «…ивица в комнату… на Горохувую дом 2, к таварищу…» (на Гороховой тогда находился штаб ЧК), в худшем — свидетелей убивали. Ликвидировал банду молодой следователь Иван Бодунов. Он сначала выследил бандитов, а затем организовал штурм дома, где проходила сходка. В результате страшной перестрелки Белка, две его боевые подруги и два десятка бандитов погибли, остальные были отданы под суд и расстреляны.

Артём провел туристов сначала во двор дома, а затем и на чердак — была договоренность с владельцем квартиры, из которой был прямой выход. Темнота, разгоняемая тусклой лампой, свисающей с потолка на крученом шнуре, мощные деревянные перекрытия, плохо обструганные доски на полу, круглый дубовый стол, старинные кресла с вытертым бархатом и вензелями впечатлили туристов. Они ловили каждое слово Артёма, представляя бандитов, делящих награбленное золото на огромным столе, во главе которого в кресле по-хозяйски развалился сам Иван Белка.

Продвигаясь от одного здания к другому в сторону Сенной площади, Артём рассказывал о притонах, публичных домах, убийствах, бандитских налетах. Последним, завершающим аккордом экскурсии стала «Вяземская лавра» — целый район, разделенный закоулками и проходными дворами за Сенной. Глядя на чистенькие, аккуратные фасады Московского проспекта с трудом верилось, что когда-то здесь было «дно» Петербурга — ночлежки, притоны, бордели самого низкого пошиба.

Три часа, отведенные на экскурсию, прошли быстро. Пожелав туристам приятного отдыха, Артём уже готовился распрощаться с ними. Девахи сразу же рванули в только что открывшийся «Макдональдс», пенсионеры, скупо поблагодарив, неспешно двинулись в сторону Адмиралтейства, а француз явно не торопился расставаться. Он подождал, когда все разойдутся, и предложил выпить кофе.

— У меня к вам деловое предложение.

Очередная обезоруживающая улыбка, и Артёму ничего не оставалось, как скупо кивнуть в ответ. Надежды подремать днем, как он обычно делал в дни утренних экскурсий, стремительно приближались к нулю.

Выцепив взглядом только что открывшийся ресторанчик, Морис подхватил Артёма под руку и, словно старого приятеля, энергично потащил через площадь к столикам. Сделав заказ, он вдруг посерьезнел. Вместо напористого д’Артаньяна перед Артёмом оказался неторопливый и осторожный Атос.

Француз не спешил. Дождался, когда официант расставит на столе чашки, буркнул стандартное «мерси» и задумался. К кофе он не притронулся. Зато Артём потянулся к чашке и с наслаждением втянул кофейный аромат. Раз уж поспать не удастся, то хороший кофе сейчас — самое то.

— Я журналист, — Морис поднял глаза над чашкой.

Он покопался в своей сумке и выложил на стол книгу в глянцевом переплете, перевернув ее обратной стороной обложки наверх. С фотографии на Артёма смотрел Морис, ниже по-французски значилось «Морис Дальбан, журналист, историк, писатель». На фото он выглядел чуть моложе и чуть растрёпаннее.

— Пишу --">