Владимир Константинов - Зверь

людей.

От этих слов мне стало не по себе. Этакий современный Ницше, теоретик зла. Однако, это мы уже проходили. Все рассуждения господина Баркова всего-навсего лишь его бредовые галлюцинации.

— Это для меня что-то новенькое, Дмитрий Александрович. До этого я был уверен, что именно по дороге дьявола мир приближается к пропасти.

— Типичное заблуждение, — высокомерно проговорил Барков, вновь закуривая. — За доказательствами далеко ходить не надо. Обратитесь к братьям нашим меньшим. Кто является вожаком стаи? Самые сильные и агрессивные звери, животные, птицы, занимающие доминирующее положение среди сородичей. Биологи называют их доминантами. Есть ещё субдоминанты и так далее вплоть до самых слабых и униженных. Все естественно и просто. И все прекрасно сосуществуют, принимая такое положение вещей, как должное. Ни о какой добродетели здесь нет и не может быть речи. Верно?

— Допустим.

— Это аксиома. Человек — тот же зверь. наделенный лишь более мощным разумом. Только и всего. Поэтому он должен, обязан жить по законам остального мира. Однако, человек никак не может с этим согласиться, ему этого, видите ли, мало. «Человек — это звучит гордо!» — Барков презрительно рассмеялся. — Дремучая чушь! Химера! Человек скроен из той же плоти и крови. Но вместо того, чтобы это понять и с этим смириться, он всю жизнь борется за утверждение не существующих идеалов. А всякое противодействие Зверю вызывает его раздражение и приводит к большим бедам.

Надо отдать Баркову должное — в отсутствии логики его трудно обвинить. Его концепция выглядит очень убедительно. Факт. Со временем он мог бы стать видным теоретиком дьявола.

— А как же высказывание Достоевского о том, что красота спасет мир? Вы с этим тоже не согласны?

— Категорически. Не красота спасет мир, а безусловное подчинение Зверю, его законам.

— Скучную вы нарисовали картину, Дмитрий Александрович. Но отчего вы избрали для своих, мягко говоря, экспериментов детей? В чем они провинились перед вашим зверем?

— Лишь потому, что они ещё не столкнулись с мерзостями мира, верят в особое предназначение человека. Их сознание отравлено альтруистическими бреднями. Вот потому они особенно раздражают Зверя. Они расплачиваются за заблуждения человечества в первую очередь. В финале моего фильма от рук Зверя должна была погибнуть «мадонна с младенцем», как символ той самой красоты, о которой говорил классик. Это и было бы ответом на ваш вопрос.

Я многое мог бы возразить Баркову, но делать этого не стал, так как понял — он не сможет ни понять, ни принять никаких возражений.

Пора было начинать допрос по существу. Барков с полнейшей отрешенностью на лице монотонно, но подробно и обстоятельно рассказал о всех совершенных преступлениях, с которыми читатели уже знакомы.

После того как Баркова увели, я спросил шефа:

— Что вы на это скажите, Сергей Иванович?

— Трудный случай, — задумчиво и излишне серьезно проговорил Иванов.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Мы с тобой стали свидетелем того, что может сотворить с человеком однажды брошенное неосторожное слово.

— Вы имеете в виду Туманова?

— Да. В том, что режиссер когда-то был неправ, вынося Баркову приговор, мы сами могли убедиться. Этот сукин сын не только талантлив и умен, но и, к своему несчастью, очень самолюбив. Слово «бездарь» известного режиссера сильно уязвило его самолюбие. Это и стало началом его болезни.

— Болезни? Но он совсем не выглядит психически ненормальным. Наоборот, его логике можно позавидовать.

— Маниакальный психоз. Такие люди внешне ничем от всех прочих не отличаются, но все их действия и поступки подчинены главной идее и ею оправдываются.

— А нельзя ли как-нибудь попроще?

— Какая у вас, коллега, была оценка по судебной психиатрии? насмешливо спросил Сергей Иванович.

— А что, мы и это изучали в университете? Надо же! — сделал я удивление на лице.

— Не знаю как вы, а мы — точно. А ещё мы в вашем возрасте стеснялись своего невежества и, как могли, пытались его скрыть. А вы, похоже, им бравируете.

— Мне нечего скрывать. Андрей Говоров чист перед Богом и людьми.

— То-то и печально, — вздохнул Иванов. — У меня создается впечатление, что каждый новый день вы начинаете с чистого листа. Это так?

— Сдаюсь, — поднял я руки. В словесной дуэли с шефом у меня не было никаких шансов. — Так что же там с маниакальным --">