Андреа Камиллери - Танец чайки

Он обиделся. Какое это имеет значение, моложе или старше?

– И что? Если на то пошло, он лыс как коленка, а у меня вон какая шевелюра!

– Сальво, давай не будем ссориться.

И тогда, чтобы сохранить мир, он позволил себя уговорить.

– Я прекрасно помню, что ты заказала гостиницу. Почему ты спрашиваешь?

– Потому что ты должен вернуться с работы домой не позднее четырех.

– Я только подпишу бумаги.

Ливия рассмеялась.

– Что тут смешного?

– Сальво, как будто в первый раз… – Она замолчала.

– Нет, продолжай. В первый раз что?

– Ладно, не будем об этом. Чемодан у тебя собран?

– Нет.

– Прекрасно! Ты еще два часа будешь собирать чемодан, и на твоей крейсерской скорости мы приедем в Рагузу поздно ночью!

– Крейсерская скорость! Какое остроумие! Да сколько можно собирать чемодан? Полчаса, не больше!

– Хочешь, я тебе помогу?

– Нет, ради бога, не надо.

Однажды Ливия собрала ему чемодан, и, приехав на остров Эльба, он обнаружил, что она положила ему один ботинок черный, а другой – коричневый.

– Что значит – ради бога? – прошипела Ливия сдавленным голосом.

– Да ничего не значит, – ответил он, не желая провоцировать ссору.

Немного помолчали, и Монтальбано вдруг спросил:

– В Боккадассе чайки умирают?

Ливия, которая смотрела вперед на дорогу и все еще сердилась из-за чемодана, повернула к нему изумленное лицо.

– Чего ты на меня смотришь? Я просто спросил, умирают ли в Боккадассе чайки.

Ливия продолжала молча на него смотреть.

– Что, сложно ответить? Да или нет?

– По-моему, это глупый вопрос.

– Ты можешь просто ответить, не оценивая мой ай-кью?

– Я думаю, что в Боккадассе они умирают, как и везде.

– А ты когда-нибудь видела, как они умирают?

– Не думаю.

– Что значит – не думаю? Что тут думать? Видела или не видела! Третьего не дано!

– Не кричи на меня! Не видела! Доволен? Я не ви-де-ла!

– Это ты кричишь, а не я!

– Почему тебя интересуют чайки? Ты какой-то странный сегодня. С тобой все в порядке?

– Со мной все в порядке, в полном порядке, все отлично, прекрасно, лучше не бывает, черт бы побрал этот чертов порядок!

– Прекрати орать и поминать черта…

– Кого хочу, того и поминаю!

Ливия ничего не ответила, и он замолчал. Остаток пути ехали молча.

Почему, интересно, малейшая искра неизбежно высекает между ними ссору? И почему им в голову не приходит, что в таком случае логично пожать друг другу руки и расстаться навсегда?

Молчали всю дорогу, до самой Маринеллы. Вместо того чтобы немедленно отправиться в комиссариат, Монтальбано решил принять душ, чтобы успокоиться после перепалки с Ливией. А та, войдя в дом, немедленно заняла ванную.

Он разделся и робко постучался.

– Тебе чего?

– Давай скорее, я тоже в душ.

– Подожди, я первая.

– Ладно, Ливия, мне надо на работу!

– Я помню, только бумаги подписать!

– Да, но учти, я проехал от Вигаты до Палермо и обратно! Чтобы встретить тебя, между прочим. Мне нужно в душ!

– А я, разве я не проехала от Генуи до Вигаты? Это намного дальше! Сейчас моя очередь!

Значит, километры считать будем?

Чертыхаясь, он натянул плавки и пошел на пляж.

Солнце поднялось уже высоко, но песок под ногами был прохладным.

Холодная вода обожгла тело. Нужно плыть, не медля и энергично. Через четверть часа бодрого брасса он лег на спину и уставился в небо.

В небе, хоть ты тресни, не было ни единой чайки. Набежавшая волна захлестнула лицо, немного воды попало в приоткрытый рот. Вкус ее показался странным. Тогда он зачерпнул целую горсть и глотнул. Сомнений не оставалось, у морской воды был другой вкус, не такой, как раньше. Какая-то она менее соленая, даже горьковатая, как протухшая минералка. Может, поэтому чайка… Но тогда почему кефаль в трактире оставалась по-прежнему вкусной?

На веранде сидела Ливия в халате и пила кофе.

– Как водичка?

– Протухла.

Выйдя из душа, он наткнулся на нее.

– Что?

– Ничего. Ты очень торопишься?

– Нет.

– Тогда…

Он сразу понял. Где-то внутри заиграл целый симфонический оркестр, Монтальбано крепко обнял Ливию и прижал к себе.

Примирение было сладостным.

– В четыре, прошу тебя, не опаздывай! – напомнила Ливия, закрывая за ним дверь.

– Пришли ко мне Фацио, – бросил он Катарелле, входя в комиссариат.

– Нету его на месте, синьор комиссар.

– Он звонил?

– Нет, синьор комиссар.

– Как только появится, пусть зайдет.