К Б Гилфорд - Пять тысяч долларов

К. Б. Гилфорд Пять тысяч долларов

Казалось, адвокат должен знать, что, внося плату, лишь делаешь первый шаг, который неизвестно к чему приведет. Легко сидеть за столом и давать мудрые советы, при этом не имея прямого отношения к делу. И совсем другая ситуация, далеко не простая, когда рискуешь лично, стараясь защитить близкого тебе человека, особенно если этот человек – женщина.

– Пять тысяч сотенными, верно, мистер Хэннон? – раздался обращенный к нему голос, принадлежавший маленькой, как мышка, девушке в больших круглых очках.

Пять тысяч наличными, снятые со счета, который не превышал этой суммы, были достаточно большими деньгами.

– Все точно, пятьдесят банкнот, – подтвердил он.

Она пересчитала деньги, вложила их в коричневый конверт и передала ему через окошко. Он взял его, с каким-то виноватым видом тут же положил во внутренний карман и быстро вышел из банка.

Встреча была назначена в небольшом баре «Доминик», всего в двух кварталах ходьбы. Это было заведение, отделанное панелями красного дерева, которое днем служило местом встреч для бизнесменов. За столом у задней стены его ждал мужчина. Хэннон подошел к нему, засунул руку во внутренний карман и, не собираясь садиться, произнес:

– Я принес деньги, Траск.

Мужчина заулыбался:

– Давайте выпьем, мистер Хэннон.

– Нет, спасибо.

Собеседник, погасив улыбку, бросил обиженный взгляд и сказал:

– Хэннон, я делаю вам одолжение. Постарайтесь вести себя дружелюбнее, иначе сделка не состоится.

Хэннон сел. Ему не хотелось привлекать к себе внимание.

– Что будете пить, мистер Хэннон? – спросил его Траск.

– Виски.

Мэл Траск сделал заказ проходившему официанту и вновь улыбнулся. Притягивали взгляд его смуглое лицо со жгучими карими глазами, роскошные волнистые волосы и ослепительно белые, ровные зубы, которые он выставлял напоказ при каждом удобном случае. Это был щеголеватый молодой человек с атлетически широкими плечами и хорошо развитой мускулатурой. Вылитый дамский любимец, этакий шалопай без больших способностей и ума, но достаточно сообразительный, чтобы осознать свой единственный талант – нравиться женщинам.

– Ну, мистер Хэннон, вы решили, что ваша любовь к жене стоит пяти тысяч долларов?

Его голос был мягким и таким же приятным, как его внешность.

– Однако, я надеюсь, вы понимаете: эти пять тысяч гарантируют только то, что я исчезну из жизни Алике, а вовсе не то, что она вернется к вам.

– Да, я понимаю это.

– Так вы точно не питаете никаких иллюзий?

– Я уже сказал вам, что все понимаю.

Подошедший официант поставил перед Хэнноном стакан с виски. Траск поднял свой, как бы предлагая тост, и сделал небольшой глоток.

– А это неплохой ход, – сказал он, – даже при таких неблагоприятных обстоятельствах. Алике – стоящая женщина, и я должен сказать, что, пожалуй, следует выложить деньги, чтобы расчистить поле для последующих усилий.

– Траск, оставьте за мной право беспокоиться об этом.

– Хорошо, Хэннон, но есть еще одно обстоятельство, о котором мы пока не договорились. На какой срок мы заключаем сделку?

Хэннон напрягся.

– Что вы имеете в виду? – с недоумением спросил он.

– Ну, устранив меня со своего пути, вы постараетесь вернуть Алике. Но предположим, что это все чепуха и она не вернется. Давайте так условимся. Я даю вам три месяца, после чего вы тихо уходите в сторону. У вас будет шанс, за который вы заплатили, а у меня возможность все повернуть вспять.

Хэннон осторожно начал возвращаться к своему:

– Вы не ухватили сути моих слов, Траск. Я не покупаю у вас Алике за пять тысяч, я их плачу, чтобы она могла избавиться от вас. Это все равно как с зубной болью: платишь дантисту, чтобы излечиться от нее.

Траск пожал плечами, допил виски и, положив обе руки на стол, тихо произнес:

– Давайте деньги, Хэннон.

Передача денег произошла быстро и скрытно. Траск тоже положил конверт во внутренний карман и осторожно выбрался из-за стола.

– Однако зубная боль иногда возвращается, – сказал он и покинул бар.

Хэннон остался с расчетным чеком бара, в состоянии ярости и с неприятным чувством, которое испытывал еще до встречи, что, может, было бы разумнее все оставить как есть. Неизвестно, что он в конечном счете заварил и чем это кончится.

Безусловно, это был только его собственный просчет. Он вновь с горечью осознал это сразу же, как проснулся на следующий день. С этим скверным ощущением он --">