Максим Шаттам - Зов пустоты

Лудивина осторожно помотала головой в темноте.

Это не совпадение. Ее бросил в эту дыру не просто какой-то проходивший мимо психопат. Это не случайность – только не сейчас. Не после всех событий последних недель. Особенно если учесть, чем он стянул ей запястья, если вспомнить, что она успела заметить, прежде чем он ее усыпил.

Она закрыла глаза. Ничего не изменилось – кроме ощущения, что она еще чуть глубже погрузилась в себя. Но по крайней мере эта тьма принадлежала лишь ей одной.

Почему он не пришел поговорить с ней? Почему не слышно голосов, вообще ни единого звука, пусть даже где-то вдали?

«Меня похоронили заживо. Засыпали трехметровым слоем земли. Никто меня здесь не отыщет, и я умру от жажды, от голода и холода, но еще раньше – от удушья».

Следователь изо всех сил впилась ногтями себе в ладони и скривилась от сильной боли. Когда она сбросила маску неуязвимой амазонки, это пошло ей не только на пользу. Она явно поглупела. Не стоило так рассуждать. Нельзя сдаваться, воображать худшее. Да, она оказалась в крошечной каморке с земляными стенами – но не в могиле. Даже если она сейчас сидит глубоко под землей, это не значит, что сюда не поступает воздух. С тех пор, как она очнулась, прошло несколько часов, но дышит она все так же свободно. Несмотря на тесноту, в каморке не становится теплее, наоборот, а значит, воздух в ней и правда циркулирует. Первая хорошая новость.

Лудивина начала примиряться с очевидным.

«Это тот же человек. У меня мало времени. Совсем мало…»

Она невольно сжала ягодицы, вновь подумав о нем и о том, в каком виде она и ее коллеги-следователи находили его жертв. Она хорошо знала это дело, и неспроста…

У нее горели запястья, путы словно огнем жгли кожу.

Ей нужно выбраться отсюда. Бросить все силы на то, чтобы найти способ сбежать.

Лудивина откинула голову назад, ударилась затылком о рыхлую землю. Холодные крошки посыпались ей за воротник, вдоль позвоночника, и она вздрогнула.

Это точно он. Признав это, она снова могла ясно мыслить.

Ей нельзя здесь оставаться. Она слишком много знает. В гневе она сжала зубы, выдохнула все переполняющее ее отчаяние, постаралась сдержать подступающие слезы.

Стадия шока осталась позади. Как и отрицание, и попытка укрыться за собственным бредом. Теперь она могла сосредоточиться на текущем моменте, учесть обстоятельства, место, свои ощущения. Ей нужно было подготовиться к защите, потому что она знала. Знала, что будет дальше, но главное – кто ее похитил. И, пожалуй, даже почему.

Ее похитил извращенец самой опасной породы. Безжалостный. Совершенно не склонный к переменам настроения. Для него она была лишь инструментом, который он собирался использовать для собственных целей – предметом, не более. Он не видел в ней ничего человеческого. Ничего, кроме ее половых органов, и то лишь потому, что планировал ими воспользоваться. Как вести себя с таким чудовищем?

«На этот вопрос точно есть ответ. Да, он не способен на эмпатию, но он остается человеком, он состоит из эмоций, пусть и крайне ограниченных, из брони, из фантазий, из слабостей. Как раз там и нужно искать вход».

Вот что нужно сделать: найти входную дверь в его бункер – последние крохи человечности, запрятанные в самой глубине, среди его страданий и отклонений. Нужно найти способ обойти его привычные схемы, выдернуть его из рутины извращений.

Но что она о нем знает? И как найти трещину, в которую она сумела бы незаметно протиснуться? И сколько у нее осталось времени?

«Он придет. Скоро. Он потащит меня куда-то, чтобы мною воспользоваться. Все произойдет быстро, у меня почти не будет времени, чтобы что-то сделать. Импровизировать нельзя, я должна буду заранее знать, что сказать, чтобы заставить этого хищника забыть свои повадки, отклониться от привычной схемы и выпустить наружу остатки того человеческого, что в нем еще сохранилось. Мне нужно придумать что-то, что привлечет его внимание, вынудит его услышать меня».

А что потом? Одних слов не хватит, чтобы удержать его на расстоянии и уж тем более чтобы убедить его отпустить ее! Это ненасытный хищник, наконец-то добравшийся до добычи, способной утолить его голод. Шансов на спасение у Лудивины не больше, чем у мыши, пытающейся договориться с оголодавшей змеей.