Дей Кин - Моя плоть сладка

Дей Кин Моя плоть сладка

Глава 1

Мехико душил горячими волнами ужасающей жары, его раскаленный воздух покалывал горло словно раскаленные иголки. Приближался дождь, такое уж было время года. И была надежда, что после дождя город вернется к жизни.

В это время года днем, перед вечерней суетой, на улицах прохожие встречались редко. На авениде Хуарес стихли крики нищих, а владельцы маленьких лавчонок топтались на порогах своих заведений, с нетерпением ожидая момента, когда можно будет закрыть окна ставнями. Даже индейцы уже спали, распростершись на траве газонов и на скамейках, в большом количестве окружающих Аламейду.

Эд Коннорс прибавил шагу, чтобы поскорее пересечь перекресток. Неподалеку на почте его, вероятно, уже ожидал чек на шестьдесят пять долларов, плата за фельетон, написанный им для «Ивнинг Пост». У него еще было время дойти до национальной ссудной кассы, пока она не закрылась.

— На этот раз выйдет, — повторял про себя Коннорс, прибавляя шаг. — При всех обстоятельствах я уеду отсюда и не позже, чем сегодня.

Это был крупный широкоплечий мужчина не старше тридцати лет. На его единственном белом костюме выступили пятна пота, а съеденный завтрак давил на желудок. Ему внезапно осточертел этот край. Захотелось увидеть Бродвей и съесть хороший сандвич с ветчиной. Если ему удастся вернуться в Нью-Йорк, он никогда больше не поедет дальше Сорок второй улицы. Пишущая машинка и часы должны были послужить оплатой проезда.

Он обходил Музей изящных искусств, когда услышал скрежет от столкновения двух машин. Едва он достиг угла улицы, как на месте происшествия, возле театра «Националь», собралась толпа, состоящая из бродяг, карманников, розничных торговцев и продавцов лотерейных билетов. Все они окружили обе машины. Одной из них был серый «форд» тысяча девятьсот пятидесятого года выпуска с номерами штата Иллинойс, а другой оказался армейский «кадиллак» с шофером-солдатом. Позади солдата восседал генерал с важным надутым лицом. Ворот его мундира был расстегнут. Ковыряя в зубах, он с видом ценителя рассматривал маленькую брюнетку, выскочившую из своего автомобиля.

Коннорс убедил себя, что спектакль стоит того, чтобы его посмотреть.

«Туристка-брюнетка — прекрасная, как любовь! — подумал он. — Опьяняющий глоток свежего воздуха!»

На голых ногах брюнетки были соломенные индейские сандалеты, а белые брюки из легкой ткани не скрывали стройности ее фигуры. Глубокое декольте ее пестрого болеро демонстрировало бронзовую загоревшую кожу. В настоящий момент брюнетка пребывала в такой ярости, что готова была, вероятно, вырыть прах Святой Анны или начать войну с Мексикой.

Коннорс, поработав локтями, приблизился к машинам, чтобы получше все рассмотреть и услышать, а Элеана делала над собой усилия, чтобы успокоиться. В конце концов, дорожные происшествия — вещь обычная и если каждый раз поддаваться своим эмоциям и врезать ногой по радиатору автомобиля обидчика, то это ни к чему все равно не приведет. Подошедшие полицейские оглушили девушку цветистым испорченным испанским языком, хотя на рукавах их мундиров красовалась американская эмблема, что должно было свидетельствовать, что они говорят по-английски.

Элеана приняла надменный вид и начала вещать с видом директора школы:

— Немедленно перестаньте кричать! Слышите! И если хотите, чтобы я вас понимала, говорите по-английски. Я не виновата в происшествии и строго соблюдала правила движения.

Полицейские не только перестали кричать, но и совсем замолчали. Все их знание английского языка внезапно улетучилось и, кроме того, им вовсе не хотелось иметь неприятности от генерала. Им сейчас хотелось только одного: чтобы эта маленькая туристка поскорее убралась с перекрестка и дала возможность возобновить движение.

В разговор вступил шофер-военный. Да, возможно, на светофоре переменился свет, но он сигналил, а генерал Эстебан торопится. Сеньорита, конечно, ехала со скоростью больше положенной, иначе она смогла бы остановиться. Шофер презрительно пожал плечами. Глядя на то, как она одета, сразу можно было сказать, что это за птичка.

Коннорса ничего здесь, в принципе, не удерживало, но он не смог вынести тех оскорблений, которые наносились его соотечественнице. Раздвинув локтями бродяг, он вышел вперед и остановился возле машин.

— Эй, ты, солдат! Отдавай себе отчет в том, что молотишь!

--">