Гунар Цирулис - Гастроль в Вентспилсе

Гастроль в Вентспилсе

Латышский советский писатель Г. Цирулис посвятил свою новую повесть проблемам воспитания подрастающего поколения. Юные герои помогают следственным органам раскрыть шайку авантюристов. В процессе расследования подростки учатся различать добро и зло, начинают понимать, что далеко не все их занятия были безобидными. Книга отмечена на конкурсах Министерства внутренних дел и Министерства юстиции Латв. ССР.

Прелюдия

Рената Зандбург проснулась в столь скверном расположении духа, что позавидовала мужчинам. Худо ли было ее покойному благоверному? Бывало, спросонок прокашляется, выбранится, а уж тогда и откроет глаза. Еще разок кашлянет, ругнет свою судьбу и пароходы, идущие именно в Вентспилс, а не в другой порт — разве мало их на белом свете? — сунет в рот пустую трубку и вот он уже готов выпить свой излюбленный курземский кофе — бурду, которая не только настоящим кофе, но и цикорием-то не пахла... А что сделать для поднятия настроения ей, пожилой вдове боцмана, если в доме нет ни единой живой души и не на кого обрушиться? И черт его знает, откуда это внезапное недовольство жизнью, это тревожное беспокойство, сознание того, что упущено нечто исключительно важное, быть может, единственный крупный выигрыш, выпавший на склоне лет пенсионерке Ренате Зандбург...

Внутренняя тревога заставила быстро одеться, выйти и отправиться бесцельно блуждать по едва пробудившемуся городу. Вставала Зандбург обыкновенно с первыми петухами, но из дому в такую рань не выходила. В одном польском журнале она вычитала, будто бы свет утренней зари столь же невыгоден для женщины средних лет, что и свет этих белых трубок вместо лампочек — и тот и другой безжалостно подчеркивают каждую морщинку на лице. Сегодня ей было безразлично, как она выглядит. В уголках глаз медленно собирались слезы и так же медленно скатывались по впалым щекам. Теперь тетушка Зандбург знала, что заставило ее вскочить ни свет ни заря, — то была многолетняя привычка выпускать во двор собаку. Но ее незабвенный песик Цезарь почивал в любовно обихоженной могилке под кустом жасмина, напротив кухонного окна. Надо было положить вместе с ним в могилу и красный кожаный поводок, тогда рука не тянулась бы за ним всякий раз, перед тем как открыть наружную дверь...

Разумеется, ничто не могло заполнить зияющую пустоту в ее душе после кончины Цезарька, тем не менее тетушка Зандбург чувствовала бы себя гораздо лучше, если бы приехал к ней погостить кто-нибудь из внучат. По своим дочерям вдова лоцмана не тосковала — те старели с каждым годом, делались сварливее и ни о чем другом уже не говорили, кроме как о своих хворобах. Сейчас она была бы рада даже своему старшему зятю — этому толстому подполковнику милиции Кашису, с которым можно так аппетитно поцапаться перед утренним кофе... Не пройтись ли на почту, быть может, ночью пришло письмишко из Юрмалы? С тех пор, как почтальоном стала эта любопытная сплетница Милда, Зандбург запретила приносить на дом даже газеты и абонировала для своей корреспонденции специальный почтовый ящик.

Выйдя из лабиринта окраинных улочек, тетушка Зандбург обратила внимание на то, как много народу движется по направлению к центру города. Да и вид у людей был какой-то необычный — все эти продавщицы, рыбацкие жены, служащие и ремесленники расфуфырились и шли как будто на бал, а не на работу. Будничный вид был только у рыбаков, кативших на своих тарахтящих мопедах в порт.

Впереди толпа запрудила улицу. Первый утренний автобус тщетно пытался проложить себе путь и непрерывно гудел. Так же безрезультатны были и усилия моложавого милиционера. Наконец ему все-таки удалось ликвидировать пробку, поскольку никому не хотелось оказаться под колесами. Толпа расступилась, --">