Антон Сергеев - Сказка с (не)счастливым концом(?)

подобные, после чего в зале вновь поднялся гул. Многие из зрителей пытались перекричать друг друга в стремлении продемонстрировать свою лояльность перед снимающими все это действо камерами.

Первый постоял пару минут молча, пережидая пик эмоционального всплеска, а затем снова заговорил.

– В последнее время я часто думал, кто из наших с вами сограждан был бы способен принять тот груз, что я так долго несу на своих плечах… – он так пристально смотрел на сидевшего в первом ряду Григория Игнатова, что богатейший человек России, который еще несколько дней назад жестко разговаривал с государем по терминалу спецсвязи, в какой-то момент не выдержал и уставился в пол, как нашкодивший первоклассник перед классным учителем.

– Я должен покаяться перед вами, – Первый прижал правую руку к левой стороне груди. Зал шумно вздохнул и затаил дыхание.

– Наверное, это, в большей мере, и моя вина, но сейчас я не нахожу такого человека, которому мог бы оставить столь большое и столь сложное наследство, – лица сидевших в первых рядах не выражали ничего, кроме благоговейного внимания каждому слову повелителя.

– Поэтому я, с огромной гордостью, но и с полным осознанием всей степени ответственности перед народом, решил принять эту тяжелую ношу и буду, как и раньше, отдавать всего себя на благо нашей великой страны!

Люди с ликованием вскочили со своих мест. Еще бы, ведь они только что стали свидетелями грандиозного события, равного которому не переживал никто из их современников. К тому же каждый первый прикидывал те выгоды, которые посулит ему новый миропорядок.

Сегодняшние министры, влияние которых на политику государства и раньше-то было чисто декоративным, и которые, с данной властной мутацией, фактически оказывались не при делах, аплодировали чуть ли не громче всех. Они знали, что система не бросит их, найдя каждому из своих преданных слуг хлебный надел, позволяющий кормиться и им самим, и их многочисленным шайкам, давно поделившим между собой сферы влияния.

Финансовые и промышленные воротилы с усмешками потрясали руками и хлопали друг друга по плечам. В их деле главным была определенность правил игры, а с этим, похоже, было все решено на многие годы, если не на десятилетия, вперед.

Чиновники среднего ранга, актеры и прочие близкие к власти деятели, всеми правдами и неправдами проникшие в зал, радовались тому, что во главе их государства по-прежнему стоял человек, да что там человек – глыба! который мог одним мановением руки стереть проклятый Запад с лица Земли, а если и не зажигал еще звезды, то только потому, что это было ему не слишком нужно.

Таврибий изо всех сил подскакивал на своем месте, но за широкими спинами и пышными прическами своих соседей он никак не мог разглядеть на трибуне своего любовника, поэтому просто кричал какие-то бессвязные слова, поддавшись общему психозу.

      У телевизоров миллионы адептов церкви почитателей Аалекта радостно молились и поднимали рюмки за здоровье Первого, нового Царя великой Российской Империи. Многие подносили к экранам своих малолетних детей и несли им какую-то чушь про грандиозное будущее, которое ожидает их под рукой этого выдающегося человека, лидера современной эпохи.

Были среди зрителей и такие, кто с презрением плевал в мониторы, но делали они это украдкой и по привычке озираясь вокруг, даже если находились совершенно одни.

После окончания трансляции и принятия многочисленных поздравлений от собравшихся лизоблюдов, Первый отбился от приставаний Сефербия, пообещав тому в ближайшее время открыть суть ожидавшего их с Таврибием сюрприза, и вновь вернулся в зал совещаний. У дверей ему отдали честь бойцы, готовые ради своего работодателя на все.

Государь плотно притворил за собой дверь. Под подошвами его ботинок что-то противно хлюпнуло. Первый сделал несколько шагов в сторону, чтобы выйти из небольшой липкой лужицы. Он окинул усталым взглядом внутреннее пространство зала и заметил сидящего на корточках возле стола человека. Тот был повернут к Первому спиной и, видимо, рассматривал что-то на полу.

Новый Царь всея Руси откашлялся и спросил, стараясь не приглядываться к тому, чем был занят сидящий, – Тебе еще долго?

Человек, не оборачиваясь на вошедшего, со своим неповторимым певучим акцентом

--">