Джек Хиггинс - Ярость льва (сборник)

— Какой приятный сюрприз, милая дамочка! Объясни, куколка, что все это значит?

— Я так долго ждала. Сперва они не хотели меня впускать… Бабушка передает тебе привет.

— Добрая старушенция! Как ее драгоценное здоровьице? Говорят, она грохнула его складно, будто настоящий гангстер. Как она это, кстати, перенесла? Слегла в постель?

— Только не она. Говорит, что, не дай Бог, доведется еще раз, она поступит точно так же. Тебе сказали, кто это был?

Она сделала робкий шажок вперед и торопливо, словно боясь, что ее сейчас оборвут, зашептала:

— Я так испугалась, когда он стал ломиться в дом, что заперла бабушку в спальне и напрочь забыла о ружье, которое она держала в шкафу. Ей пришлось выстрелом выбить замок из двери, чтоб выбраться из комнаты.

— Судя по всему, что я слышал, нам всем жутко повезло, что она вовремя приползла на крышу.

В комнате стало тихо-тихо. Только где-то далеко пофыркивал лифт.

— Что-то случилось, Бомбардир? — печально спросила Дженни.

— Нет, а что не по тебе? — преувеличенно искренне удивился Дойл.

— Все как-то странно…

— Ты просто, дорогуша, совсем меня не знаешь. Такой уж я человек. Честно говоря, как раз перед твоим приходом я собирался вздремнуть.

Кровь отлила от ее лица, только на левом виске отчаянно забилась нежная голубая ленточка жилки.

— Что с тобой, Бомбардир? Что ты хочешь этим сказать?

— А что ты хочешь услышать, цыпа? — Он собрал все силы, чтобы бросить на нее презрительный взгляд. — Я лежу себе смирно, как пай-мальчик, выгреваю матрац, писаю только в «утку» и никогда под себя. Не пройдет и месяца, как мне подадут уже другую птичку, черный «воронок», а он быстренько доставит меня туда, откуда увез, а там я буду смиренно мочиться в парашу. Ты ведь этого хотела, правда?

Взгляд Дженни стал серьезнее. Она сжала руки так, что побелели косточки пальцев.

— Мне казалось… что ты этого хотел — и всерьез.

— А откуда, черт, ты можешь знать, чего хочу я?

— Мы были… близкими, как только могут быть мужчина и женщина…

Ее тихие слова оборвал взрыв визгливого смеха и горстка грубых слов. Дойл смачно сплюнул прямо на пол.

— Хватит, киска. Еще не родилась та баба, которая станет близкой мне. То, что ты порезвилась со мной под одеялом, вовсе не значит, что тебе дано право продать историю моей жизни в воскресную газетку. Не дуй губки, рыбочка, я не говорю, что мы плохо прыгали в кроватке. Только тебе ли не знать, что есть вещи куда более важные?

Девушка пошатнулась и съежилась, казалось, она стала даже меньше ростом. Мгновение он был уверен, что она потеряет сознание, а он не сможет ее подхватить, и у него не осталось даже сил, чтобы крикнуть и позвать на помощь.

Она отвернулась и на ватных ногах вышла из палаты. Дойл тяжело опустил налитые свинцом веки. Сейчас он должен был чувствовать себя символом бескорыстия и благородства, но не мог. Ему было страшно и одиноко, боль переползла во все клеточки его искалеченного тела. Он хотел только одного — умереть.

Дженни заплакала только в коридоре. Ничего не видя, она переставляла негнущиеся ноги прямо по середине ковровой дорожки, не вытирая безнадежных слез. Миллер, ничего не понимая, догнал ее, обнял за плечи, обернул к себе и прижал к стене.

— Что там произошло?

— Он высказал все, что думает обо мне, — просто ответила девушка. — Только и всего, — горько добавила она. — Можно, я пойду?

— Удивительно, какими дураками порой бывают умные люди, — беззаботно улыбнулся Миллер. — Заставь поработать свою очаровательную головку, Дженни. Когда он вышел из твоего дома, на нем были сухие ботинки, как раз впору, непромокаемый плащ и деньги в кармане. Твои деньги. Кстати, зачем он позвонил тебе?

— Чтобы сказать, что возвращается в больницу и в тюрьму.

— А почему он опять был босиком? Без плаща? Чего ради он выбросил всю одежду, которую дала ему ты? Почему сломя голову несся под проливным дождем, когда догадался, что тебе грозит опасность?

В ее глазах мелькнула тень надежды, но она еще не до конца поверила в нее.

— Сейчас он вел себя подло. Лучше бы он ударил меня.

— Он добился именно того, чего хотел. Неужели ты не поняла? — ласково спросил сержант. — Все то, что он наговорил тебе минуту назад, — самое сильное доказательство, кто ты для него и как нужна ему. — Он мягко и властно подхватил девушку под руку. — Давай вернемся. Сейчас сама разберешься, что к чему. --">