Семен Александрович Самсонов - Тень

Семен Самсонов Тень

I

Едва показавшись из-за горы Кызогурезь, приветливо и гостеприимно заулыбалось солнце новому жителю Чебернюка.

— Здравствуй, Павел Егоров! С новым днем тебя! С новым местом! С новой работой!

— Здравствуй, здравствуй, солнце красное! Ты сюда в Чебернюк каждое утро приноси ясный день, а я каждое утро тебя встречать буду. Приходи, приноси добро и радость во всем. Раз-два, раз-два, раз-два!..

Стоит Паша посреди двора в одних плавках и усердно машет руками, занимается физзарядкой. Раз-два, раз-два!..

До армии он ни о какой зарядке и не думал, но служба приучила — и теперь каждое утро начинается с нее. Несколько кругов по двору и комплекс упражнений — а без этого и день не день.

«Где-то по оврагу укромное место надо присмотреть, подальше от людского глаза. Неудобно как-то на виду, — подумал он. — Особенно в такую горячую пору, как сейчас. Все спешат на работу, а ты бегаешь и скачешь как стригунок. Нет, так не пойдет, нехорошо».

Егоров днями приехал в Чебернюк. Вчера только привез сюда свои вещи, уместившиеся в двух чемоданах. В милиции дали старую железную кровать и маленький шкаф. Стол и стулья остались от прежнего хозяина. Так, можно сказать, обосновался на новом месте участковый инспектор Егоров.

Направление в деревню стало закономерным финалом его служебного прегрешения, совершенного в Ижевске. Как-то во время дежурства в районном отделе ему позвонила знакомая девушка Валя: попала, говорит, в трудное положение, помоги, если можешь. С ней Паша познакомился у товарища, отмечавшего день рождения. Миловидная, скромная девушка оказалась рядом за столом. И он оказывал ей всяческие знаки внимания и прямо-таки ошалел от радости, когда она предложила проводить ее домой. А когда позволила ему поцеловать себя, Паша вовсе голову потерял. Затем они встречались еще несколько раз — по ее же звонку. К себе приходить она не разрешила: опасалась, что кривотолки пойдут. А потом она надолго пропала. Паша уже и ждать отчаялся. И вот звонок: «Павлик, дорогой, нам надо срочно встретиться». Может, нужда пришла, может, был просто предлог — люди разные бывают. Но Паша был рад звонку, не особенно размышляя о его причине. Пригласил к себе. Пришла. Обеспокоенная, застенчиво опустив глаза, она негромко поведала, как ездила к больной матери и возвратилась на работу с опозданием. Как раз конец месяца, за дисциплиной следят строго. Нельзя ли написать бумагу, что ее вызывали в милицию. Она медленно подняла голову, и Паша погрузился в бездонную голубизну ее глаз, умоляющих, зовущих. Словно во сне он слышал шелестящий голос Вали: не сердись, никак не могла вырваться, вот только сейчас удалось. Поверь, теперь все будет по-другому, все... Даже всплакнула, как бы ища сочувствия. И Паша растаял. Выдал справку, что гражданка Тюлькина вызывалась в милицию как свидетель. Он как раз тогда вел дознание по делу мужчины, избившего свою жену. Валентина с благодарностью взяла справку и снова исчезла. А через некоторое время следователь прокуратуры Морозов попросил у Егорова объяснение: для чего Валентина Тюлькина тогда понадобилась милиции. Почувствовав неладное, Егоров рассказал все как было. А Валя, оказывается, привлекалась как свидетель по уголовному делу своего дружка. С бумажкой из милиции она сумела скрыться и даже пыталась оказать помощь преступнику. Вот почему Егоров был вынужден уехать из города.

Об этом Паша много думал, переживая случившееся. Он вспоминал отца, который также работал в милиции, и Паша чувствовал себя продолжателем его дела. Отец, Евдоким Петрович Егоров, некоторое время был учителем в школе, несмотря на то, что сам окончил только семилетку, а затем перешел в милицию. Служил старательно, ответственно и дослужился до капитанского звания, был назначен даже начальником районного отделения. До выхода на пенсию поработал в трех районах. Паша с малых лет понимал: работа отца нелегкая, требует много сил и времени, но почетная, уважаемая и необходимая народу.

Уже тогда Паша видел, как относятся к отцу люди. «Евдоким Петрович сказал, Евдоким Петрович разрешил». И по-иному быть не могло. Но такой авторитет стоил дорого: отец редко бывал дома, до позднего вечера, а иногда и ночами пропадал на работе. Не успевал толком ни поесть, ни отдохнуть.

--">