Энтони Бруно - Цикл "Майк Тоцци и Катберт Гиббонс". Компиляция. Книги 1-6

отсюда, прежде чем она вызовет полицию.

Скоро все это кончится, утешал он себя, застегивая рубашку. Еще раз, и другой, и дело будет в шляпе.

Глава 2

Вынырнув из тьмы Линкольн-туннеля, Винни Кламс покосился на автобус, едущий в соседнем ряду. Тот был битком набит обладателями сезонных билетов, возвращающимися домой, в Джерси, из бесчисленных контор Манхэттена. Он опустил боковое стекло и поддал газу, стремясь держаться вровень с автобусом. Ему захотелось разглядеть лицо блондинки, которую он высмотрел в автобусе, проезжая по туннелю. Ее волнующие пышные волосы вызвали у него эрекцию, отчего чуть не лопнули и без того с трудом натягивающиеся на него шерстяные брюки шестидесятого размера.

Он развалился на роскошном, обтянутом перламутрового цвета кожей сиденье своего «линкольна» и нажал на гудок, чтобы привлечь к себе ее внимание.

– Эй, крошка! – заорал он из окна. – Как насчет хорошей салями?

Гудок заставил пассажиров автобуса уставиться на Винни. Наряду с прочими обернулась к нему и блондинка. Она напомнила молодую Джоан Риверс: лисье личико, причем изрядно размалеванное. Что ж, неплохо, бывали у него и погаже.

Как и остальные пассажиры автобуса, блондинка скосила глаза, чтобы рассмотреть за затемненными стеклами черного «линкольна» физиономию его владельца. Автомобиль и автобус по-прежнему мчались ноздря в ноздрю.

Винни Кламс хмыкнул и рассмеялся, довольный тем, что блондинка заставила его член встать. Он помахал ей рукой на прощанье и склонился к рулю. Ему предстояли важные дела.

Гудок «линкольна» прозвучал в поздний послеполуденный час на развилке шоссе номер 3. Винни пребывал в превосходном настроении, потому что чувствовал себя отрезанным от внешнего мира. Там, снаружи, было жарко и душно, а здесь, внутри, неназойливо жужжащий кондиционер навевал прохладу и покой. Все сияло чистотой, свежестью. Обзаведись работенкой, на которой не придется пачкать руки, – так говорили в его родном квартале. Вот уж действительно, лучше не скажешь!

«Линкольн» пронесся под большим дорожным щитом, извещавшим о повороте на Нью-Джерси, обогнал «шевроле», на капоте которого трепетал пуэрториканский флажок.

– Драные ублюдки, – пробормотал Винни.

Не будь на свете пуэрториканцев, негров и китайцев, его руки не были бы такими чистыми. Но они могут стать еще чище; и если все пройдет хорошо, то через пару месяцев, глядишь, и станут.

Кассета уже торчала в стереосистеме, которой Кламс оборудовал свой «линкольн». Он нажал на кнопку – и сразу же из шести динамиков ему запела Оливия Ньютон-Джон.

«Перейдем к телу, перейдем к телу...»

Это была единственная кассета, которую он держал в машине, и единственная песня на всей кассете, которая ему по-настоящему нравилась.

Заметив впереди рытвину, Винни заблаговременно сбросил скорость. Слева что-то задребезжало, и Винни недовольно нахмурился. Он посмотрел на спидометр. 17 тысяч миль, а машина уже никуда не годится. Да и на дверцах царапины. Пора обзаводиться новой, «севилем» для разнообразия или на этот раз «мерседесом». Хотя какого хрена? Провернув такое дельце, он осилит и лимузин. Запросто! Кламс улыбнулся.

Винни Кламс был убежден в том, что секрет его успеха заключается в осторожности, и поэтому сегодня ругал себя за чрезмерное возбуждение, но тут уж было ничего не поделать. Три сотни тысяч наличными – таких дел он еще не проворачивал! И опять его мясистые губы шевельнулись в улыбке. Далеко он пошел, начав с продажи жетонов для автомата старшеклассникам в Вашингтон-сквер-парке!

На взгляд Винни, поворот в его жизни произошел три года назад, когда его взяли по какой-то сравнительно безобидной статье. Обычно в таких случаях его адвокату удавалось свести дело к штрафу и испытательному сроку, но на этот раз чертов помощник прокурора оказался несговорчивым. Он разразился на суде такой речью, словно Кламс специализировался на изнасиловании малолеток, и старый ублюдок судья упрятал его на шесть месяцев за решетку. Когда росту в тебе пять футов семь дюймов, а весишь двести шестьдесят пять фунтов, делить с напарником по несчастью камеру восемь на десять футов не так-то просто. Но к тому времени, когда Винни освободили, ему удалось сбросить тридцать семь фунтов, и он поклялся никогда больше не попадать за долбаную решетку.

Одна только мысль о камере приводила его в ужас. Но не проходило и дня, чтобы он не --">