Валерий Георгиевич Шарапов - Сыщики 45-го

меха. Заезженные «Три танкиста». Гармонист не попадал в ноты, но имел такую мужественную физиономию, что фальшь ему прощалась.

Какая-то разнузданная какофония – гомон, гармошка, воздух, со свистом выдуваемый из сцепных устройств. У вокзала надрывался динамик: Клавдия Шульженко исполняла «Синий платочек» – самую невоенную из всех военных песен, намертво вжившуюся в душу каждого солдата. Простые слова, человеческая теплота в голосе – и вот он – мощный психологический эффект!

Война впиталась в плоть и кровь людей, новый порядок пока не приживался. Знакомиться с девушкой не стоило – не для того он сюда приехал. Хотя… Он усмехнулся – эдак подъехать, расшаркаться: мол, мое почтение, я ваш спаситель, все такое. Ну, пусть покрутит пальцем у виска.

Шаги машинально ускорились. «Синенький скромный» берет, под которым трепетали русые кудряшки, уверенно приближался. Виадук тоже был близко. Сверток выпадал из рук, девушка перехватывала его, с плеча спадала сумочка, в которой лежал кошелек.

Навстречу вихляющей походкой шел еще один кадр. Руки в брюки, безмятежно посвистывает, козырек клетчатой кепки сдвинут на лоб. Глаза шныряют по идущим навстречу людям. Очередной «профессионал»?

Алексей перехватил его взгляд, на миг показалось, будто тип усмехнулся. Как он зацепил локтем девушку – случайно или намеренно? Просто так, чтобы сделать гадость? Она оступилась, сумка повисла на предплечье. Сверток выпал в железнодорожную решетку, которая находилась в приличной яме! Перрон был гораздо выше пути.

Типа в клетчатой кепке и след простыл – пролетел мимо и пропал. Девушка ахнула, с ужасом уставилась на сверток, валяющийся между шпалами. Хорошенькое личико сморщилось. Никто не спешил помочь, люди обходили ее, сочувственно поглядывая.

Алексей кинулся на помощь в тот момент, когда она уже собиралась спуститься за свертком.

– Девушка, подождите, я достану… – Он схватил ее за рукав, оттеснил и полез вниз. Дело несложное, кабы не пронзительный гудок, неожиданно ударивший по мозгам! По пути со стороны виадука приближался маневровый тепловоз! Машинист отчаянно сигналил. На перроне галдели люди, девушка кричала, тянула к Алексею руки.

Он вышел из ступора, засуетился. Паровоз уже рядом, гудит как сумасшедший. Это не машина, сразу не остановится. Почему не заметил? Дыхание перехватило. Черкасов схватил сверток двумя руками и выбросил его на перрон. Кинулся прочь, споткнулся об рельс, чуть не растянулся.

Это здорово взбодрило после монотонной езды в поезде! К Алексею тянулись руки – нет, не вытянут, уж лучше сам. Он схватился за край перрона, подался вверх, перекатился. И даже пара секунд осталась в запасе. Маневровый протащился мимо, красный от волнения машинист крыл Черкасова из окошка матом.

– С ума сошел, – прокомментировал ситуацию мужчина с двумя кулями. – И что, легче стало?

Народ посмеялся и снова потянулся к виадуку. Девушка бросилась за свертком, что-то забормотала. Растерянно обняла свое добро, стала ощупывать.

– Ну, зачем вы так? – проговорила она. – Спасибо вам огромное, здесь такие ценные наброски и гравюры… Даже не представляю, что бы с ними случилось…

– Значит, не напрасны были жертвы? – подмигнул Алексей. – Да все в порядке, размялся малость. Мы ведь обязаны помогать ближним?

– Да, я вам очень признательна, даже не знаю, как и благодарить… Извините, пожалуйста, я так спешу. А тут еще поезд опоздал…

– Да ради бога, разве я вас задерживаю? Будьте осторожны, барышня, берегите себя.

Она убегала, смущенная, с пылающими щеками, озиралась, явно не понимая, правильно ли поступает. Не перевелись еще в российских селениях тургеневские девушки. Он не стал ее догонять, не стал набиваться на знакомство. Некогда – дела. А городок маленький – встретятся еще…

На виадук он поднялся в гордом одиночестве. Все ушли. Наверху господствовал ветер. Все железнодорожное хозяйство было видно, как на ладони. Пять путей, и все забиты составами – пассажирскими, товарными, наливными цистернами. На первом пути у затрапезного вокзала стоял воинский эшелон с возвращающимися домой солдатами. Там тоже пиликала гармошка, бродили люди в форме, мелькали офицерские фуражки. Состав следовал на восток – через Смоленск и далее. Армия сокращалась медленно, поэтапно. Основная волна демобилизации началась лишь в феврале 46-го, три месяца назад. Государство брало на себя обязанность обустроить бывших красноармейцев, в --">