Элизабет Джордж - В присутствии врага

Элизабет Джордж В присутствии врага

Притворство разгадать

Ни ангелам, ни людям не дано;

Из прочих зол единое оно

Блуждает по Земле, и, кроме Бога,

По попущенью Господа, никем

Не зримо.^[1]

Джон Мильтон. «Потерянный Рай»

Часть первая

1

Шарлотта Боуэн решила, что умерла. Она открыла глаза — ее окружали холод и мрак. Холодом тянуло снизу, точь-в-точь как от земли на клумбе в саду ее матери, где из-за постоянно подтекающего садового крана образовывалось пятно сырости, зеленое и вонючее. Тьма была повсюду. Чернота навалилась на Шарлотту тяжелым одеялом, и девочка напряженно всматривалась в нее, пытаясь разглядеть в бесконечной пустоте какой-нибудь силуэт, уверивший бы ее, что она не в могиле. Поначалу Шарлотта не шевелилась. Не двигала ни руками, ни ногами, потому что боялась стукнуться о стенки гроба, боялась узнать, что смерть вовсе не такова, какой ей всегда представлялась: с сонмом святых, с морем солнечного света и с ангелами на качелях, играющими на арфах.

Шарлотта прислушалась, но ничего не услышала. Потянула носом воздух, но ничего не уловила, кроме окружавшего ее запаха затхлости — так пахнут старые камни, когда обрастают плесенью. Девочка сглотнула и ощутила слабый привкус яблочного сока. И этого оказалось достаточно, чтобы она вспомнила.

Он ведь дал ей яблочного сока. Протянул ей запотевшую бутылку с уже открученной крышкой. Улыбнулся, сжал ее плечо и сказал:

— Не волнуйся, Лотти. Ради мамы.

Мама. Вот в чем все дело. Где же мама? Что с ней случилось? А с Лотти? Что случилось с Лотти?

— Произошла авария, — сказал он. — Я отвезу тебя к твоей маме.

— Где? — спросила она. — Где мама? — И потом громче, потому что внезапно свело живот и не понравилось, как этот человек на нее смотрит: — Скажите мне, где моя мама! Скажите! Сейчас же!

— Все в порядке, — быстро ответил он, озираясь. Совсем как маму, его смутил ее крик. — Успокойся, Лотти. Она в правительственном убежище. Тебе известно, что это такое?

Шарлотта покачала головой. В конце концов ей было всего десять лет, и деятельность правительства являлась для нее тайной. Она знала только то, что ее «состоявшая в правительстве» мама уходила из дому еще до семи утра и возвращалась, когда Шарлотта уже спала. Мама ездила в свой офис на Парламент-сквер. Ездила на свои заседания в Министерство внутренних дел. Ездила в палату общин. Днем по пятницам принимала своих избирателей в мэрилебонском офисе, а Лотти тем временем делала уроки, упрятанная от людских глаз в комнату с желтыми стенами, где заседал актив избирателей.

— Веди себя хорошо, — говорила ей мать, когда днем в пятницу Шарлотта приезжала из школы. Мама бросала многозначительный взгляд на комнату с желтыми стенами. — И чтобы ни гугу, пока мы не поедем домой. Ясно?

— Да, мама.

А потом мама улыбалась:

— Тогда поцелуемся. И обнимемся. Я хочу, чтобы ты меня еще и обняла.

Прервав свою беседу с приходским священником, или торговцем с Эджвер-роуд, или местной учительницей, или еще с кем-то, претендовавшим на десять минут драгоценного времени своего представителя в парламенте, мама подхватывала Лотти и крепко, до боли сжимала руками, а затем шлепала по попке и говорила:

— А теперь иди. — И, обернувшись к посетителю, со смехом добавляла: — Дети.

Пятницы были самыми лучшими днями. После приема они с мамой вместе возвращались домой, и Лотти рассказывала ей обо всех событиях за неделю. И мама слушала. Она кивала, а иногда похлопывала Лотти по коленке, но все время пристально вглядывалась в дорогу поверх головы водителя.

— Мама, — со вздохом мученицы произносила Лотти, безуспешно пытаясь отвлечь внимание матери от Мэрилебон-Хай-стрит. Маме не обязательно смотреть на дорогу, ведь не она же ведет машину. — Я с тобой разговариваю. Что ты высматриваешь?

— Потенциальную опасность, Шарлотта. Высматриваю потенциальную опасность. И тебе советую.

Похоже, опасность подкралась незаметно. Но правительственное убежище? Что это такое? Место, где можно спрятаться, если кто-то сбросит бомбу?

— Мы едем в убежище? — Лотти торопливо глотнула сока. Он был с каким-то странным привкусом — совсем не сладкий, но она послушно выпила, поскольку знала: нельзя обижать взрослых отказом.

— Совершенно верно, — сказал он. — Мы едем в убежище. Твоя мама ждет --">