Валерий Владимирович Введенский - Сломанная тень

– А зачем явились? Поговорить о моей нравственности?

– Но… Это очень большая сумма, сударыня! Я не мог собрать ее за день!

– Сколько вам надо времени? – поинтересовалась дама.

– Месяц! Придется имение закладывать …

– Два дня! – отрезала шантажистка. – Встречаемся пятого в это же время!

– Два дня? – ужаснулся князь.

– И ни часом больше. Думаю, камергер и сенатор без труда одолжит двадцать пять тысяч.

– Но в записке сказано: двадцать!

– Двадцать письмо стоило сегодня. Во вторник меньше, чем за двадцать пять, не отдам! Что я, девочка, взад-вперед кататься?

Дальше ехали молча. Около дома Дашкина дама скомандовала извозчику:

– Тпру! Приехали, Арсений Кириллович! Вылезайте!

Князь спустился на мостовую с трудом, ноги дрожали. По привычке приподнял цилиндр и тут же опустил. Хотел сказать что-то хлесткое, но не решился.

– Пятого, в пять, – напомнила дама на прощание.

– На том же месте? – спросил князь.

– Пожалуй, нет, – чуть подумав, решила шантажистка. – Прогуливайтесь по Гостиному. Я вас найду.

Экипаж умчался. На противоположной стороне с виноватым видом стояли мальчишки. Их приятельница-собачонка сидела, понуро свесив голову, словно тоже просила прощения.

– Чего стоите? – заорал Дашкин. – Догнать! Проследить. Идиоты! Запорю!

Приказание было бессмысленным. Пешему догнать экипаж невозможно, особенно в опустевшем вечернем городе. Но не мог же князь, камергер и сенатор, признать свое поражение!

– Юлия Антоновна дома? – поинтересовался у камердинера.

– Дома-с, – подтвердил Петька. – Занимаются.

– Чем? – раздраженно спросил Дашкин.

– Рисованием. Учитель к ее сиятельству пришел-с. Просили-с не беспокоить.

– Какой учитель?

Утром Юлия что-то говорила про рисование, но князю было не до нее – с утренней почтой принесли злосчастную записку.

– Не знаю! Молодой такой.

Дав пинка нерадивому Петьке, Дашкин толкнул плечом дверь в комнату княгини.

– Вы уже вернулись? – с улыбкой вышла навстречу Юлия Антоновна. – Позвольте представить моего учителя рисования: Тучин Александр Владимирович.

Развалившийся в кресле молодой человек нехотя поднялся и поклонился, насмешливо глядя на Дашкина.

– Очень приятно, – с отвращением промямлил князь.

На мольберте красовался девственно-чистый холст, краски были сухи, никаких карандашей и альбомов!

– Мы только что приступили, ваше сиятельство, – с улыбкой мартовского кота ответил красноречивому взгляду художник. – Ставили руку! Учились правильно держать кисть. Вот так!

Юноша подошел к княгине сзади. Вложив кисточку в ее пальцы, обхватил за запястье и принялся водить рукою Юлии Антоновны, рисуя в воздухе воображаемую линию.

– Господин Тучин говорит, что, если держать кисть неправильно, нужный штрих не получится! – пояснила мужу Дашкина.

Тела супруги и учителя соприкасались, оба весело улыбались.

– Довольно! – вскричал князь. Зрелище было невыносимое. – Урок окончен. Тучин! Пройдемте-ка в мой кабинет.

– Но мон шер… – попробовала возразить Юлия.

– Увы, Арсений Кириллович! – Тучин достал из кармана брегет и зацокал языком. – Полвосьмого! Совсем забыл. У меня срочные дела.

– Вы… Вы не получите за урок ни копейки!

– О! Я учу Юлию Антоновну бесплатно. Из любви, так сказать…

Тучин нарочно сделал паузу. И расшатанные нервы князю изменили:

– Что-о-о?!

– Из любви к искусству и дружеских чувств к Юлии Антоновне! – закончил фразу Тучин.

– Забываетесь, любезный! – переведя дух, с ненавистью процедил князь. – Дружба с людьми вашего круга нам невозможна!

Арсений Кириллович, хоть и радел в душе за равенство сословий, панибратство меж ними отвергал. Да и крестьян мечтал освободить больше на бумаге, ни одному из своих вольную так и не дал.

Юлия Антоновна попробовала объяснить:

– Александр Владимирович – потомственный дворянин. Его папенька послал Сашу…

Князь округлил глаза, и Юлия Антоновна быстро поправилась:

– … Александра Владимировича на учебу в Италию.

– Как? Дворянин-художник? – изумился Дашкин.

– Да, ваше сиятельство!

Столь наглые поклонники жены Дашкину еще не попадались. Обычно, завидев князя, ловеласы краснели и спешно ретировались.

– Вы, кажется, торопитесь? Так не смею задерживать!

– Был рад знакомству! Позвольте ручку, княгиня! Честь имею! – Щелкнув каблуками дорогих сапог, Тучин удалился.