Маша Стрельцова - Как растлить совершеннолетнего, Или Научи его плохому!

Маша Стрельцова Как растлить совершеннолетнего, Или Научи его плохому!

Полу — на двадцатисемилетие.

Расти большой, не будь лапшой!

Прихрамывая на обе ноги, я наконец-то подошла к местной психушке. Ключи от машины Дэн у меня забрал, а с матерой волчицей в автобус не пустили, хотя я и клялась, что она смирная. Святоша глядела на кондуктора невинным взглядом овечки, но это все равно не помогло. Идею отловить частника я задушила на корню — опять же из-за Лоры, вот потому мне, полумертвой от боевых ран, и пришлось часа два идти пешочком, ибо мать следовало выручить по-любому.

Погода, как назло, вот ну никак не способствовала такой прогулке. Я и так-то еле живая, а тут еще и жарища выше тридцатника.

Итак, я ввалилась в холл психушки, устало брякнулась на ближайший стул и блаженно вытянула ноги. Медсестричка из-за стойки взглянула на меня и закричала:

— Девушка, вы что, не видите табличку — с собаками сюда нельзя!

Я укоряюще взглянула на Святошу — мол, опять из-за тебя проблемы! — и с достоинством ответила:

— А это и не собака. Это волк, вы что, не видите? Нет у вас такой таблички, что сюда с волками нельзя!

— Так тем более! Он же тут всех перекусает!!!

— Ой, да Святоша обгавкать человека — конечно, мастерица, а кусать — не, не станет. Грех это, а она у меня шибко набожная, — отмахнулась я.

— Девушка! — грозно поднялась медсестра.

Я ее быстренько перебила и представилась:

— Потемкина я. Магдалина Потемкина, и я звонила вам. Мне мать выдайте, и я тут же уйду.

В глазах медсестрички заметались молнии сомнений. С одной стороны — волк и все такое, с другой — мать одна из самых дорогих пациентов. Да и наверняка она тут весь персонал достала, так что все будут только рады ее выписке. В конце концов она сухо сказала — Сейчас врачу позвоню. А вы уж на своего этого… волка намордник-то наденьте.

— Да без проблем, — кивнула я и достала из сумки намордник. Лора, пока я его на ней застегивала, не проронила ни слова, лишь взгляд ее выражал вселенскую скорбь.

— Ну вот, хорошая девочка, — ободряюще похлопала я ее по боку. — И ошейничек, и поводочек, и намордничек — никто не придерется!

Хорошая девочка тяжко вздохнула от такого произвола и уселась на соседний стул.

И тут в холл влетела маменька.

— Явилась? — язвительно вопросила она.

— Ну, — буркнула я.

— Ну и доченьку мне Господь послал на старости лет! — запричитала она. — Мать в психушку сдать — ну мыслимое ли дело???

— Мать, — скучным голосом отозвалась я. — Вот смотри — я с врачом договорилась, чтобы тебя отпустили, и в больничном листе поставили безобидное нервное расстройство, а вовсе не шизу. На работу не стыдно будет его принести. Ты могла бы мне хоть нервы не трепать, а? Мне и без тебя худо!

— Да с чего б тебе худо-то было??? — закричала она. — Сладко поди ела, мягко спала, а я тут…

— А у тебя тут была отдельная палата, смахивающая на люкс в отеле, — отбрила я. — Не, серьезно, не трепи нервы, а? Я и так еле живая.

Мать подошла поближе, рассмотрела меня и охнула.

Я ее реакцию понимала. Голова в бинтах, под глазом фингал, нос распух, на шее отчетливые синие пятна от пальцев.

— Это что это с тобой, доченька? — дрожащим голосом спросила мать.

— Да так, — неопределенно буркнула я. — Тебя вообще как, выписали? Мы можем идти?

— Да вот, сейчас подойдет врач, больничный отдаст. А вещи санитары принесут, они их пакуют. Так что с тобой такое-то? Вот ведь так и знала, что твои темные делишки до добра не доведут! Вот пошла бы в педагогический, как я тебе и говорила! Не, ну мыслимое ли дело — ведьмой работать, а?

— Ой, мам, давай потом, а? — уныло произнесла я.

Чувствовалось, что матери рассказать, как все было — придется. Да наверно это даже и мой долг — ибо не только я чудом жива осталась после многочисленных покушений, но и мать в психушку загремела.

Двери в приемную распахнулись, и дюжие санитары принялись укладывать около нас перевязанные бечевкой коробки. Гора их ширилась и высилась, и, наконец, я недоуменно спросила:

— А это что?

— Вещи мои, — пояснила маменька.

Я схватилась за голову.

Каким образом я все это уволоку???

Сухонький старичок в белом халате подошел ко мне:

— Магдалина Потемкина?

— Ага, я, — заморочено кивнула я.

— Вот вам больничный вашей матери, вот карта, — тут он с сомнением поглядел на мать и, понизив --">