Нина Стожкова - Танго со смертью

сказало, что не будет ждать, пока Мухина надумает вновь кого-нибудь похитить, пусть даже и с согласия самого пациента.

— Ну и бог с ними, не заплачу, — проворчала Мухина низким голосом. Лина вздрогнула, вспомнив этот бархатное контральто в реанимации, однако усилием воли отогнала от себя малоприятное воспоминание.

— И что же вы теперь собираетесь делать, Марианна? — спросила Лина из вежливости. Она догадывалась, каким будет ответ девушки.

— Просто жить! Наслаждаться каждым днем и каждым часом, тем боле, что жизнь такая короткая, — ответил за девушку Бармин. — Мы с Мэри решили пожениться и жить в моей квартире. Ну, а мою «дачу» в Черногории я хочу уже сегодня подарить Верочке. После нашей встречи мы отправимся к нотариусу.

— Конечно, зачем нам эта халупа? На деньги от продажи моей «хрушевки» в Черемушках можно купить в Черногории «виллу» не хуже, — подала голос Марианна.

«Ого, у Марианны осуществляются мечты! — подумала Лина, вспомнив разговор Мухиной с доктором Могильным в реанимации. — Девушка получит возможность жить безбедно и при этом не тратить время и силы на нелюбимую работу. Правда, есть одно «но»: в нагрузку она получает больного старика, за которым придется серьезно ухаживать».

— Да, умеют некоторые устраиваться, — наконец подала голос Верочка. В ее словах звенела нешуточная обида. — Я бы сказала, что эти некоторые — брачные аферистки. Заморочить голову старому и больному человеку нетрудно, зато потом можно воспользоваться его слабостями. Вероятно, это самый короткий путь для молодой авантюристки захапать дорогую квартиру в центре столицы.

Верочка явно рассчитывала на скандал. Ей, видимо, не хотелось покидать Москву, признав свое поражение в вопросах наследства.

Бармин как-то сник, словно постарел на глазах, грустно смотрел на дочь и растерянно молчал.

Марианна выдержала паузу, затем презрительно взглянула на потенциальную «падчерицу» и потребовала взглядом, чтобы ее будущий супруг ответил дочери сам. Бармин придвинулся к Вере и ласково обнял ее.

— Верочка, зато теперь ты будешь спокойна за старика отца в своей Франции, — Иннокентий потрепал дочь, как в детстве, по голове и нежно чмокнул в розовое ушко. — К тому же, — хохотнул старик, — сиделки в наше время обходятся недешево, а мне она скоро потребуется.

Старик шутливо потрепал дочь по щеке, а затем обратился к Лине:

— Лина, я обещал вам найти спонсора для «Веселых Утят» и я нашел его. Это мой старинный друг, член совета директоров крупной нефтяной компании. Насколько мне известно, он хочет помогать какому-нибудь детскому музыкальному коллективу в память о младшей дочери, которая умерла, не успев окончить музыкальную школу. В общем, сошлетесь на меня. Вот его мобильный телефон. Прямой, не через секретаршу…

Лина благодарно кивнула и тут же забила телефон мецената в мобильник. Затем она искоса взглянула на Марианну. Девушка спокойно наблюдала за будущим мужем и улыбалась каким-то своим потаенным мыслям. Она задумчиво крутила в руке прозрачный стакан красивыми, длинными, тоже почти прозрачными пальцами. Девушка то ставила стакан на стол, то пила из него, то разглядывала на свет. Она пристально взглянула на Лину и неожиданно подмигнула. Перспектива оказаться сиделкой у старого мужа, похоже, девушку совершенно не пугала.

Лина поежилась под пристальным взглядом Марианны, затем неожиданно поставила на стол чашку с недопитым кофе и с недоеденным пирожным. Она резко поднялась, наскоро простилась с компанией, которая уже не казалась ей такой симпатичной, как какие-нибудь полчаса назад, и поспешно покинула кафе.

«Соли талия еще никто не отменял», — внезапно подумала Лина, вспомнив другой, бумажный стаканчик, а также стальной, направленный в себя, взгляд Марианны

Лина быстро шагала к метро. На сердце было легко и спокойно. Дома ее ждали любимый мужчина Башмачков, крепкий чай с лимоном и горький шоколад.

Рисунок на первой обложке Марины Васильевой

--">