Наталья Николаевна Александрова - Ассирийское наследство 2009

наконец проняло. Он побледнел, так что лицо его цветом напомнило сырую картофелину, и севшим от страха голосом проговорил:

– Мужики, ну чего вам надо-то? Договоримся! Денег, может? Так об чем базар?

Однако призраки не издали ни звука. Широкий меч описал короткую дугу, и голова Толстого покатилась по асфальту.

– И прости нам грехи наши... – шептал шофер «мерседеса» синими от ужаса губами.

Монгол посмотрел на Степу своими змеиными ледяными глазами, закусил незажженную сигарету и прошипел:

– Придется, однако, с Шубой встретиться, перебазарить эти дела. Если это он Толстого упаковал – мало ему не покажется. Что он, однако, о себе думает? Он тут не один в городе, если что – быстро остановим.

– Шуба говорит – он не при делах, – вставил Степа, – просит «стрелку» в эту субботу, место – где скажешь.

– У Левы, однако, встретимся, – мгновенно ответил Монгол, – место хорошее, проверенное, второй выход есть. Ребят, однако, расставь загодя, чтобы без сюрпризов.

В субботу на дверях ресторана «Золотой барашек» появилась табличка «Закрытое мероприятие». Этот небольшой ресторанчик знающие люди обычно называли «У Левы», по имени хозяина, жизнерадостного и пузатого Левы Ашкенази.

Лева и сам неплохо готовил, но последнее время он передоверил кухню замечательному повару-армянину Хачику Айвазяну, а сам больше бывал в зале с клиентами.

Платил Лева Монголу, но тем не менее не ссорился ни с кем из конкурентов своего покровителя, и в его ресторане часто проводили «стрелки», зная, что веселый еврей, когда надо, нем, как рыба, и надежен, как автомат Калашникова.

Степа подъехал в ресторан за два часа до назначенного времени, обошел на всякий случай хорошо знакомое помещение, осмотрел все кладовки и чуланы, специальным прибором проверил отсутствие «жучков», расставил охрану.

Монгол приехал за пять минут до восьми, сверкнул от дверей ледяными недоверчивыми глазами. Лева вышел навстречу, без излишней угодливости приветствовал покровителя и предложил выпить для аппетита. Монгол попросил боржоми, сел за столик, взглянул на часы.

Ровно в восемь на трех джипах подъехал Шуба с охраной. Бойцы остались снаружи, Шуба вошел в зал вдвоем с Джафаром, своей правой рукой и «вторым я».

Худой, мосластый, с уродливым, изрытым мелкими шрамами лицом, Шуба слыл человеком жестоким, опасным и непредсказуемым.

Шрамы на лице остались у него от осколков противопехотной мины, которую в девяносто втором году конкуренты подложили в его подъезд. Шуба выжил благодаря чуду и бронежилету, конкурентов переловил поодиночке и убил с такой изощренной жестокостью, что слухи об этой расправе не затихали года два.

Шуба с Джафаром пересекли зал, поздоровались, сели за стол рядом с Монголом и Степой. Лева мелькнул в дверях, спросил, не нужно ли чего, и тактично исчез.

Верхний свет в зале был притушен, на всех столах горели свечи, создавая ощущение уюта и покоя.

Шуба достал сигареты, предложил Монголу, услышав ожидаемый отказ, закурил.

Выдержав приличествующую случаю паузу, начал:

– Монгол, Толстого я не мочил.

Монгол присматривался к собеседнику узкими холодными глазами, словно пытался влезть в его черепную коробку и понять – врет тот или говорит правду. Достал сигарету, закусил, не зажигая, – бросил курить, но старая привычка осталась. По-волчьи поведя головой, принюхался – в зале пахло чем-то сладковатым, пряным, незнакомым, а все незнакомое вызывало у Монгола недоверие. Подумав, что запах идет от ароматических свечей, успокоился и заговорил:

– Если ты ни при чем, почему на следующий день наехал на Шоту? Ты же знаешь, Шота всегда платил Толстому, если Толстого замочили – нужно на сходе решать. По понятиям хозяйство Толстого должно Фрунзику отойти, если не согласен – на сходе перебазарим, а ты сразу на Шоту наехал! Сам понимаешь, что люди подумали!

Вдруг Степа почувствовал какое-то внутреннее беспокойство. Что-то было не так, какая-то не правильность ускользала от его сознания. Он встал из-за стола, сказал Монголу, что хочет проверить охрану, и вышел из зала.

В коридорчике между залом и кухней сидел на табурете, прислонившись спиной к стене, молодой рыжеволосый боец с автоматом на коленях. Его поза насторожила Степу.

– Ты что, спишь, блин? – вполголоса окликнул он бойца.

Тот не шелохнулся. Степа одним прыжком подскочил к парню и прикоснулся к плечу. Этого прикосновения оказалось достаточно, чтобы боец мешком свалился на пол. --">