Валерия Малахова - Смерть в кружевах

Возглавлял их констебль Норрингтон, одутловатый мужчина средних лет с аккуратно напомаженными волосами и пышными усами, чем-то похожий на прусского офицера.

— Ага, — сказал он, увидав меня, — вы, должно быть, доктор Уотсон из Лондона.

Я кивком подтвердил его догадки.

— Славно, славно, — кивнул констебль, — а то один из наших городских эскулапов подхватил корь — вот уж неслыханно в его возрасте! — а другой слишком стар для таких дел, сердце сдаёт… Вы согласитесь дать заключение?

— Разумеется.

— Славно, — повторил Норрингтон. Затем, глянув на Глэдис, тяжко вздохнул: — Бедная девочка… Ну, снимаем её, что ли?

— Погодите, — вмешался я. — Вы что, не собираетесь обследовать место происшествия?

— А чего там обследовать, мистер Уотсон? Позавчера мисс Бейкер знатно поссорилась с молодым Арнольдом Прентисом, сыном здешнего портье. Мальчишка горячий, орали они так, что весь отель переполошился. Арни даже пощёчину ей залепил, представляете? Может, и вы слыхали?

Я отрицательно мотнул головой:

— Мы с женой осматривали Хотэм-Хаус, а затем пошли смотреть, как возводят новую католическую церковь.

— Чудные места, чудные! Кхм… так о чём бишь я? А, об их ссоре. Понятное дело, миссис Калп, женщина респектабельная, не терпела подобного в своём отеле и велела девчонке собирать вещи. Потом, правда, смилостивилась — на руках Глэдис больной отец… был, — констебль сокрушённо покривил губы, — однако вычла у горничной из жалованья штраф. Без сомнений, это и заставило бедняжку Глэдис совершить смертный грех.

— Я так не думаю, — холодно отозвался я, склонившись над трупом. Младший констебль — кажется, его фамилия была Пэджет — перерезал кружево правильно, оставив неповреждённым узел. Затем, торопливо зажав ладонью рот, выскочил из подвала. Я понимал его, совсем зелёного мальчишку, увидавшего неприглядный лик смерти.

Мои подозрения относительно странгуляционной борозды подтвердились. Странгуляционная линия, следовало бы её назвать. Или странгуляционное кружево, да помилует меня Господь. Посиневшие, вспухшие участки на шее разительно контрастировали с чистой девичьей кожей.

— Н-да, узорчик, — протянул констебль Норрингтон, — а это ещё что такое?

— Это — доказательства убийства, — мрачно сказал я. — Видите? Когда жертва добровольно расстаётся с жизнью, борозда одна. А тут их две, и одна — вот эта, горизонтальная — намного уже, чем та, что идёт наискось, зато следы от кружев глубже, чем те, которые, я полагаю, оставил какой-то витой шнур. Это доказывает, что вначале девушку задушили, а потом уже повесили.

— Кгм… — снова откашлялся констебль Норрингтон. — А когда наступила смерть, как вы думаете, мистер Уотсон?

Я снова добросовестно осмотрел открытые участки тела. Кисти рук были синюшного оттенка, то есть труп провисел здесь не менее восьми часов, а учитывая температуру…

— Толком сказать не могу, но, полагаю, не позднее двух часов ночи. Кто будет производить вскрытие?

Норрингтон удивлённо посмотрел на меня:

— Да вы же, доктор! Ну, то есть, если захотите, конечно…

Создавалось впечатление, что в этом городишке вообще нет компетентного врача!

— Хорошо, я исследую тело.

* * *

На своём веку я повидал немало смертей, однако убийства женщин всегда производят на меня удручающее впечатление. Мы не на войне, где солдаты калечат друг друга во имя интересов своих стран, да и женщины наши — совсем не солдаты. Потому из операционной, арендованной полицией у одного из местных врачей — того, у которого было слабое сердце — я выходил мрачным. Перед глазами стояли царапины на внутренней стороне бёдер покойной, царапины, почти скрытые за синевой огромного тёмно-синего трупного пятна, разползшегося по ягодицам и бёдрам девушки. Оно уже начало спускаться вниз по ногам, но всё ещё вполне очевидно указывало на способ убийства.

Впрочем, странгуляционная борозда указывала на него с ещё большей явственностью.

Кроме этого, имелось ещё кое-что…

— Глэдис Бейкер задушили, — сообщил я констеблю Норрингтону. — Убийство произошло между одиннадцатью вечера и двумя часами ночи, точнее сказать не могу. В момент смерти убитая сидела, убийца подошёл сзади и накинул её шею…

— Шнур от колокольчика, которым постояльцы вызывают прислугу в номера, — отозвался мрачный констебль Норрингтон. — Убийца срезал его заранее в двенадцатом номере, он как раз --">