Белла Эллис - Пропавшая невеста

текла густая темная жидкость, и ее было много. Озадаченно поглядев на нее, девушка почувствовала запах железа, как в тот день, когда умерла мать, и она поняла – это кровь.

Матильда не завизжала и не потеряла сознание, сделав такое неожиданное и страшное открытие в предутренней сонной тишине – нет, она застыла, потрясенная. А после, словно под действием месмерической силы, протянула руку к двери и, как всегда, дважды постучала в нее костяшками пальцев.

– Мадам? – Подошвы ее туфель щелкали по липким половицам, коридор был темен, в углах затаились тени. Голос изменил девушке, и она шепотом задала вопрос, бессмысленный перед лицом открывшегося ужаса: – Миссис Честер, у вас ничего не случилось?

Девушка толчком распахнула дверь и увидела пустую комнату, где не было ни следа хозяйки, зато крови столько, что у Матильды невольно захватило дух: как бы не захлебнуться.

Когда ее глаза привыкли к полумраку, она разглядела, что кровать хозяйки пуста, а постель от подушки до изножья залита чем-то похожим на чернила: словно огромная бабочка опустилась на середину и распростерла чудовищные крылья по краям.

Дрожа и все еще задерживая дыхание, Мэтти прошла через комнату к окну, где раздвинула тяжелые портьеры, щелкнула задвижкой, впуская в комнату холодный сырой воздух, и лишь тогда сделала судорожный вдох. Первый робкий свет раннего утра просочился в комнату, когда Мэтти нашла в себе силы повернуться лицом к пустой постели, и очевидность открылась ей во всей своей ужасающей наготе.

Здесь произошло убийство.

Глава 1. Шарлотта

Хоэрт, 1845

– Эмили, не стой здесь, – со смехом воскликнула Шарлотта, врезавшись в спину рослой сестры, которая так глубоко ушла в свои мысли, что сама не заметила, как остановилась. – Нашла время!

В последние недели у них троих вошло в привычку ходить вокруг маленького обеденного стола, вслух проговаривая свои мысли, прядя ниточку каждая своего замысла, покуда им не начинало казаться, что слова повисают у них над головой в облаке дыма от камина, освещенные его пламенем.

Название «столовая» было слишком торжественным для этой комнаты: и без того узкая, она стала совсем тесной, когда сюда внесли нарядный круглый стол и потертый черный диван. Обои выбирала Шарлотта, она же повесила над диваном портрет своего героя, адмирала Нельсона: надменно приподняв аристократический нос, он смотрел на них сверху вниз и хотя с пренебрежением, но все же наблюдал за их жизнью.

– Шарлотта, я тут подумала… – Эмили повернула голову и взглянула на сестру чудными серо-голубыми глазами, которым та всегда завидовала. – Да, это хорошая мысль, даже отличная, дай-ка я ее запишу, пока не забыла. Пусти. – Отодвинув стул, она села и склонилась над листами бумаги, лежавшими как раз на букве «Э», которую сама Эмили, еще совсем малышкой, вырезала в столешнице красного дерева. Другой отец непременно высек бы дочь за такой проступок, подумала Шарлотта и вспомнила, как сестра, сообразив, что натворила, целое утро прикрывала ладошкой испорченное место. Но им повезло: их папа увлеченно учил своих детей, развивал в них наклонности к творчеству, и потому поцарапанный стол оказался для него сущим пустяком в сравнении с тем, что его дочь пишет свои первые буквы.

Сдерживая улыбку, Шарлотта и Энн переглянулись и снова пошли вокруг стола, причем за ними увязалась любимица младшей, собачка Флосси. Тем временем Эмили, нетерпеливо скрипя пером, поверяла свои мысли бумаге с такой же страстью, с какой делала в жизни все. В камине весело потрескивал огонь, а за окнами пасторского дома поливал дождь, да так, что капли барабанили в стекло, будто кто-то бросал в него галькой, пригоршню за пригоршней. Ниже по склону холма съежился на жестоком ветру Хоэрт.

Стояло обычное йоркширское лето.

– Ничего сегодня не выходит, – разочарованно вздохнула Шарлотта, подошла к окну и стала глядеть на разбросанные по склону могильные камни – те так накренились вперед, в сторону церкви и деревни, словно их толкали мертвецы, торопясь выбраться из-под них и вернуться домой. – Голова, как чистая страница, такая же пустая и бессодержательная. Точнее, содержимое в ней есть, но это все чувства, а они мешают мысли. Пары приличных строк, и то не сочинить.

– Ну так научись думать чувствами, – бессвязно бросила Эмили, пока ее перо плясало по бумаге, оставляя на ней корявые, испещренные кляксами строки, которые неизменно приводили в отчаяние --">