Джозефина Тэй - Дочь времени

своей службы, они с шефом присутствовали на следственном эксперименте — опознании преступника. И он, и его начальник были заняты расследованием совершенно другого дела, но что-то заставило их остаться и наблюдать за тем, как два человека — мужчина и женщина — прохаживались вдоль выстроенных в ряд людей неопределенной наружности, пытаясь опознать того, кто им нужен.

— Знаешь, кто из них подозреваемый?

— Не знаю, но попробую догадаться.

— Вот как? Кто же, по-твоему?

— Третий слева.

— В чем его обвиняют?

— Понятия не имею.

Шеф с интересом посмотрел на Гранта. Но когда мужчина и женщина отказались опознать преступника и ушли, а люди, участвовавшие в опознании, вышли из ряда и, переговариваясь между собой, оправляли пиджаки и галстуки перед тем как вернуться к обычной жизни, один из них продолжал оставаться на месте. Третий слева покорно ждал, пока его уведут обратно в камеру.

— Ну и ну! — вымолвил шеф. — Как тебе это удалось? Что ж, неплохо. Он угадал вашего из всех двенадцати, — обратился он к следователю, проводившему эксперимент.

— Вы знали его? По нашим данным, этот человек ранее никогда не привлекался.

— Нет, в первый раз вижу. Даже не знаю, по какому делу он проходит.

— Почему же ваш выбор пал на него?

Грант заколебался, впервые анализируя ход своей мысли. Он не поддавался никакому объяснению. Грант как бы повиновался инстинкту. Наконец он с трудом выдавил: «У него, единственного из всех двенадцати, нет морщин на лице».

Его собеседники дружно засмеялись. Но тут Грант быстро нашел нужный довод: «Может, это звучит глупо, но я так не считаю. В зрелом возрасте только идиоты не имеют морщин. Идиот — высшая степень безответственности. Из этих двенадцати только один человек был без морщин».

После этого случая в Скотланд-Ярде долго ходили разговоры о способности Гранта определить преступника «с первого взгляда». А шеф как-то сказал ему, иронически улыбаясь: «Неужели вы и впрямь считаете, инспектор, что существует такое понятие, как „криминальная внешность“»? — «Не надо упрощать, — ответил Грант, — такое понятие имело бы право на жизнь, если бы существовал только один вид преступления. Но их так же много, как велико разнообразие человеческой натуры. Если полицейский начнет делить преступников на категории, он в них потонет».

Интерес Гранта к типам человеческого лица перерос в планомерное изучение. Он систематизировал, сравнивал. Нельзя, говорил он, делить лица на категории, но всякому лицу можно дать характеристику. Когда однажды Грант рассматривал фотографии участников одного нашумевшего судебного процесса, у него не возникло вопроса, кто из них обвиняемый, а кто судья. Правда, один из адвокатов, по внешнему виду, вполне мог оказаться на скамье подсудимых, ибо адвокат, как и все обычные люди, может пасть жертвой какой-нибудь страсти — жадности, например. Но не судья. Его характеризуют особые качества: неподкупность, беспристрастность. Поэтому и без парика судью невозможно спутать с обвиняемым.

Друг Марты Джеймс, по-видимому, увлекся, отбирая для него гравюры, так что целая коллекция портретов нарушителей закона или их жертв не давала Гранту скучать, пока Пигалица не принесла вечерний чай. Когда он стал собирать фотографии, чтобы положить их в тумбочку, его рука нащупала в складках одеяла еще одну, не замеченную ранее.

На портрете был изображен мужчина в бархатном берете и камзоле с разрезными рукавами по моде конца XV века. Ему было лет тридцать пять-тридцать шесть, лицо худощавое, чисто выбритое. Воротник камзола богато украшен драгоценными камнями. Мужчина надевал на мизинец своей правой руки кольцо. Но смотрел он не на кольцо, его взгляд был устремлен куда-то вдаль.

Портрет отличался от всех остальных. У Гранта возникло впечатление, будто художник старался изобразить нечто такое, что его талант был не в силах передать средствами живописи. Выражение глаз — самое интересное и неповторимое в человеческом лице — ускользнуло от него. Не получилась у художника еще одна деталь: он не сумел оживить складку тонких губ широкого рта — рот у него вышел деревянным. Больше всего ему удалась лепка лица — высокие, крепкие скулы, впадины под ними и слишком широкий, чтобы казаться мужественным, подбородок.

Перед тем как перевернуть фотографию, Грант еще раз внимательно взглянул на портрет. Кто он — судья, солдат, принц --">