К С Харрис - Что приносит тьма

К. С. Харрис Что приносит тьма

Болтливый, пестрый и греховный день

Уж спрятался в морскую глубину,

И волки, громко воя, гонят кляч,

Что тащат ночь, исполненную скорби,

И сонными, поникшими крылами

На кладбищах могилы осеняют

И дымной пастью выдыхают в мир

Губительную, злую темноту.

Уильям Шекспир, «Генрих VI», часть 2, акт 4, сцена 1

(перевод Е.Н. Бируковой)

ГЛАВА 1

Лондон

Воскресенье, 20 сентября 1812 года

Мужчина был настолько стар, что его лицо обвисало желтоватыми морщинистыми складками, а сквозь прилипшие к потной голове жидкие седые волосы просвечивала розовая кожа черепа.

– Восхитительная ирония судьбы, не находишь? – обронил он, проводя между округлыми грудями Дженни крупным многогранником из голубого стекла. На ее обнаженной коже стекло ощущалось гладким и прохладным, зато старческие пальцы были костлявыми и ледяными, словно у мертвеца.

Хотя девушке отчаянно хотелось скорчиться от стыда, она заставила себя лежать неподвижно. Пускай Дженни Дэви всего семнадцать, но она в своем ремесле уже почти пять лет. Ей не привыкать удерживать приклеенную на лицо улыбку, когда внутри кишки сжимаются от отвращения и желания  раздраженно выпалить: «А нельзя побыстрее покончить с этим?»

– Только подумай, – сморгнул клиент, и Дженни заметила, что его впалые глазки лишены ресниц, а длинные желтые зубы напомнили ей запряженного в повозку мусорщика облезлого мула, – одно время этот бриллиант украшал венцы монархов и покоился на атласной коже королевы. А теперь он лежит между чумазыми сиськами дешевой лондонской  шлюхи.

– Да будет вам заливать, – фыркнула Дженни, прищуриваясь на симпатичную вещицу. – То, что я шлюха, не значит, будто я дура. Никакой это не бриллиант. Он же голубой. И крупнее чертовой персиковой косточки.

– Гораздо крупнее персиковой косточки, – согласился старик, и его темные глазки заблестели, когда многогранник, поймав мерцающий огонек от стоявшего рядом подсвечника,  словно вспыхнул изнутри. Дженни задалась вопросом, зачем старому хрычу женщина, раз его, похоже, больше возбуждает кусок стекла, чем ее тело. – Говорят, когда-то этот камень был третьим глазом языческой…

Он умолк и вскинул голову, поскольку в отдалении послышался громкий стук в дверь. 

Не сумев сдержаться, Дженни дернулась. Она лежала на набитой конским волосом пыльной, колючей кушетке в похожей на пещеру обветшалой передней в доме старика. Большинство клиентов пользовали снятых шлюх в задних комнатах кофеен или в какой-нибудь из многочисленных меблирашек. Но не этот. Этому девиц всегда доставляли сюда, в затянутый паутиной древний особняк в Сент-Ботольф-Олдгейт. Но он не вел их наверх, а делал свое дело здесь, на кушетке, что как нельзя лучше устраивало Дженни, поскольку на случай неприятностей она предпочитала держаться поближе к выходу.

Хозяин дома буркнул себе под нос что-то непонятное – судя по тону, ругательство – и выпрямился, поправляя одежду.

– Этот тип не должен был явиться так рано.

Дженни он раздел до чулок и тонкой сорочки, которую распахнул чуть ли не до талии, но с себя не снял ничего, даже пропахшего плесенью старомодного сюртука и ботинок. Зажав в кулаке голубую стекляшку, старик огляделся.

– Вот, – он сгреб корсет, нижнюю юбку и платье и втиснул вещи девушке в руки. – Бери и давай…

Стук повторился, на этот раз громче. Дженни соскользнула в кушетки, прижимая к груди скомканную одежду.

– Я могу уйти…

– Нет, это не займет много времени. – Старик направился в конец комнаты к огромному древнему камину. Его декоративная облицовка из потемневшего от копоти резного дерева была просто сказочной: ряды колонн, гирлянды из фруктов и орехов, и даже животные. Хозяин дома нажал на что-то в резном узоре, и Дженни сморгнула, увидев, как часть ближайшей панели отъехала в сторону. – Забирайся сюда.

Взгляду открылась темная каморка размером не больше шести-восьми квадратных футов. Не считая старой корзины и нескольких обитых железом сундуков под стеной, там было пусто.

– Сюда? Но… Ой! – костлявые пальцы так больно стиснули голое плечо, что девушка невольно вскрикнула.

– Заткнись и полезай внутрь. Только пискни – ни гроша не получишь. А если хоть что-нибудь тронешь, я сверну тебе шею. Понятно?

Должно быть, он прочел согласие --">