Борис Акунин - Инь и Ян

сразу подобреет. Напишет архиепископу, и тот даст разрешение на брак.

Ян: Иди, коли тебе интересно. А мне противно зависеть от капризов богатого сумасброда. Да и на папашу моего драгоценного лишний раз любоваться неохота. (Кролику.) Пойдём-ка, лучше, брат, в наш чуланчик, поработаем.

Инга: Милый, ну пожалуйста… (Гладит его по щеке. Ян поправляет очки.) Идём! От этого зависит наше будущее.

Тянет его за собой. Ян неохотно идёт, прижимая к груди кролика.

2. Онемели

Занавес открывается слева и закрывается справа. Видно гостиную. За окнами темно, время от времени полыхают зарницы. Вошедшие Ян и Инга застают немую сцену: все, кто находится в гостиной, застыли на месте.

Нотариус Степан Степанович Слюньков, лысый, с седым венчиком волос, стоит посередине комнаты, держит в руках листок — он единственный, кто не проявляет никаких чувств. Прочие окоченели от изумления, всяк по своему. Казимир Иосифович Борецкий (отец Яна) удручён и потрясён. Станислав Иосифович и Лидия Анатольевна Борецкие (родители Инги) не верят своему счастью. Доктор Диксон развёл руками и вытаращил глаза. У дверей стоят слуги: Фаддей, Аркаша, Глаша. Фаддей неодобрительно качает головой. Аркаша разинул рот. Глаша испуганно прикрыла губки ладонью.

Ян и Инга тоже изумлены, переглядываются.

Ян: Это что ещё за немая сцена?

Застывшие фигуры оживают.

Казимир Иосифович: Убит! Раздавлен пятою судьбы! Как червь! Ян, сын мой, мы погибли!

Лидия Анатольевна: Инга! Ангел мой! Это сон! Чудесный сон!

Станислав Иосифович (вытирая лоб платком): Уф, даже в жар кинуло! С одной стороны, это, конечно, обидно — так обойтись с родным братом, то есть, собственно, с обоими братьями… Но, с другой стороны, это его право.

Доктор Диксон: It's unbelievable… Прошу вас, sir… сударь, прочтите ещё раз!

Лидия Анатольевна И Станислав Иосифович: Да-да, пожалуйста! Прочтите снова!

Казимир Иосифович: Вот именно, снова! Проклятье! Когда я трезв, ничего не соображаю… Какой, к чёртову дедушке веер? Ян, где моя фляжечка? Отдай!

Ян: Когда уедем, не раньше. Кто клятву давал? Я только на этом условии с вами и поехал…

Казимир Иосифович: Изверг, отцеубийца! Один глоточек коньячку! Ведь гибель последней надежды!

Станислав Иосифович: Помолчи, Казимир! Читайте!

Слюньков (читает): «Сего тридцатого августа 1882 года, находясь в здравом уме и трезвой памяти, я, Сигизмунд Иосифович Борецкий, в присутствии нотариуса Степана Степановича Слюнькова…» (кланяется и вскрикивает, хватаясь за поясницу). Проклятая поясница! «…Слюнькова объявляю мою последнюю волю касательно принадлежащего мне…»

Лидия Анатольевна: Ах нет! Не нужно всё. Только самый конец.

Станислав Иосифович: Да, последнее предложение.

Слюньков: Извольте. Вот: «…Всё вышеперечисленное движимое и недвижимое имущество, равно как и вклады в „Русско-Азиатском банке“ и банке „Кредит Лионнэз“, завещаю моей племяннице Инге Станиславовне Борецкой…»

Инга (пронзительно): Я же его просила!

Лидия Анатольевна: Господи! Да святится имя Твоё!

Станислав Иосифович: Зачем девочке, почти ребёнку, такое состояние? Душенька, ты и распорядиться им не сможешь.

Инга: Ничего, папенька, мне уже 21 год, я совершеннолетняя. А что там дальше?

Казимир Иосифович: Да-да, самый-то конец. Может, я недопонял? Ян, слушай!

Слюньков (читает дальше): «…моему племяннику Яну Казимировичу Борецкому завещаю свой бумажный веер, который передаю на ответственное хранение в нотариальную контору „Слюньков и Слюньков“. Далее только число и подпись.

Диксон: It's incredible! Absolutely incredible! Я лечил этот человек три месяца! Хоть бы мелочь завещал! Out of common decency!

Казимир Иосифович: Если б вы, доктор, его вылечили — тогда другое дело, а так за что вам? Он и мне-то, брату любимому, согбенному под ударами судьбы, ни шиша не пожаловал… Над племянником, несчастным юношей, жестоко поглумился. Бумажный веер, каково? Ян, сынок, принеси фляжечку… Плохо мне…

Ян: Да ну вас к чёрту, старый вы пьяница! Что я здесь время теряю! (Хочет уйти.)

Инга: Постой! Не уходи! Про веер это не просто так! Здесь какая-то тайна!

Ян: Не тайна, а насмешка! Будь прокляты толстосумы, издевающиеся над людьми.

Казимир Иосифович: Но как же… Это несправедливо! Я нищ, кругом в долгах! А Стасик и без того --">