Сара Парецки - Приказано убить

Сара Парецки Приказано убить

Посвящается Кортни

Все иное – разрушительное ничто

Глава 1 Старые раны

Выйдя из машины, я почувствовала тяжесть в желудке. Привычная тошнота подкатила к горлу, сердце глухо застучало. Я поднималась по узкой дорожке к парадному входу, и тех десяти лет, которые я провела вдали от Мелроуз-парка словно не было.

Январский ветер кружил под ногами опавшие листья. Снега в эту зиму выпало мало, но дули пронизывающие ветры. Нажав на звонок, я засунула руки поглубже в карманы темно-синего пальто, пытаясь согреться. Никак не удавалось справиться с волнением. В конце концов они сами позвали меня... умоляли о помощи... Но это не успокаивало. Поддавшись на ее просьбу, я проиграла важное сражение.

Я топала ногами, чтобы отогреть пальцы, замерзшие в туфлях на тонкой подошве, когда, наконец, услышала шаги за голубой дверью. Дверь распахнулась в слабо освещенный вестибюль. В проеме я различила двоюродного брата Альберта – с нашей последней встречи он сильно располнел. Полумрак смягчал выражение недовольства на его лице.

– Проходи, Виктория. Мама ждет тебя.

Я извинилась за то, что опоздала на четверть часа, и сказала что-то насчет погоды. Альберт совсем облысел, с удовольствием отметила я. Он неловко взял мое пальто и бросил на перила узкой, ничем не покрытой лестницы.

Низкий неприятный голос окликнул нас:

– Альберт, это Виктория?

– Да, мама, – пробормотал он.

Прихожая освещалась через крошечное круглое окошко, обращенное на лестницу. Полумрак размывал рисунок на обоях, но, идя за Альбертом по узкому коридору, я заметила, что рисунок не изменился: все те же белые петельки на сером фоне, отвратительные, холодные. В детстве мне казалось, что эти обои источают ненависть. Следуя за раскачивающимися ляжками Альберта, я вдруг почувствовала, как знакомый холод впился в меня своими колючками, и вздрогнула.

Когда-то я умоляла свою мать, Габриелу, не привозить меня в этот дом. Зачем нам бывать здесь? Роза ненавидела маму, ненавидела меня, и Габриела, возвращаясь домой, всегда плакала. Но при этом, напряженно улыбаясь, говорила: «Ничего не поделаешь, дорогая. Я должна туда ездить».

Альберт провел меня в так называемую гостиную в задней части дома. Мебель, набитая конским волосом, была знакома мне, словно мебель моей собственной квартиры. Я видела в ночных кошмарах, как меня заманивают в эту комнату с чопорной мебелью, ледяными голубыми портьерами, мрачным портретом дяди Карла над декоративным камином и Розой, высохшей, хищной, хмурой, сидящей неестественно прямо на высоком стуле.

Теперь ее волосы поседели, но тяжелый, неодобрительный взгляд остался тем же. Я пыталась дышать глубже, чтобы успокоить разбушевавшийся желудок. «Ты приехала, потому что она умоляла тебя приехать», – напомнила я себе.

Роза не поднялась, не улыбнулась – я не помню, чтобы кто-нибудь видел ее улыбающейся.

– Очень любезно было с твоей стороны приехать, Виктория. – Ее тон ясно говорил, что мне следовало бы появиться вовремя. – Когда человек стар, ему трудно путешествовать. А последние несколько дней меня сильно состарили.

Я отыскала наименее неудобный стул и присела.

– Пожалуй, – уклончиво отозвалась я.

Розе было около семидесяти пяти. Если бы после ее смерти сделали вскрытие, то обнаружили бы, что у нее скелет чугунный. Но пока что следов ржавчины не было видно: похоже, она еще недостаточно стара.

– Альберт, предложи Виктории кофе.

Единственным достоинством Розы были ее кулинарные способности. Поблагодарив за ароматный итальянский кофе, я все же отказалась от пирожных, которые Альберт протянул мне на подносе, – совсем не хотелось ронять крошки на черную шерстяную юбку и при этом глупо себя чувствовать.

Альберт с трудом разместился на узком диване, уплетая кусок торта. Уронив крошку на пол, он украдкой посмотрел вниз, а затем покосился на Розу: не заметила ли она.

– У тебя все хорошо, Виктория? Ты счастлива?

– Да, – твердо заявила я, – у меня все хорошо, и я счастлива.

– Но ты, кажется, не вышла замуж вторично?

Последний раз я была здесь со своим бывшим мужем с мучительным свадебным визитом.

– Можно не состоять в браке и быть счастливой, как, без сомнения, скажет вам Альберт, да вы и сами это знаете.

Последнее замечание было жестоким: дядя Карл покончил с собой вскоре после рождения Альберта. Сначала я почувствовала себя отмщенной, а потом --">