Рэймонд Торнтон Чандлер - Младшая сестра

повинна я. Этого мужчину я ни с кем не могла делить.

— Вы долго ждали.

— Я могу быть терпеливой… пока есть надежда.

— О, чепуха!

Долорес улыбнулась:

— А если вы обнародуете эту тайну, то карьера и жизнь Мэвис погибнут навсегда.

— Вчера вечером она доказала, что сама хочет погибнуть.

— Если это не была игра.

Долорес взглянула на меня и рассмеялась:

— Вам это неприятно? Вы влюблены в нее?

— Мы могли бы сидеть в темноте и держаться за руки, но сколько продлится это детское счастье? Пройдет немного времени, и она уплывет от меня в мир волшебных грез, дорогих туалетов, пустой болтовни и секса в интимной обстановке. Она перестанет быть живым человеком, а будет лицом на экране и голосом из динамика. Мне этого мало.

Я стал отступать к двери, не спуская глаз с Долорес, — не из боязни получить в спину пулю; мне казалось, что она предпочтет видеть меня не мертвым, а живым, таким, какой я был сейчас: совершенно безвредным для нее.

Мне просто хотелось запечатлеть ее образ. Она стояла тонкая, смуглая, прекрасная. Источающая секс всеми порами кожи. Совершенно глухая к моральным законам нашего и любого другого мира.

Я тихо вышел. Закрывая дверь, я услышал ее голос:

— Дорогой, вы мне очень нравитесь. Это плохо.

Я осторожно притворил дверь.

Глава 32

Лифт опустился в холл, я открыл дверцу и увидел высокого худощавого мужчину в надвинутой на лоб шляпе. Несмотря на теплый день, он был в плаще с поднятым воротником, в который прятал подбородок.

— Доктор Лагарди, — прошептал я.

Он посмотрел на меня, как на незнакомого человека, и вошел в лифт.

Я вызвал звонком портье. Толстяк вышел и остановился у стола с болезненной улыбкой на дряблых губах.

— Дайте телефон.

Он снял с полки аппарат и поставил на стол. Я набрал номер полицейского управления.

— Полиция слушает.

— Говорит частный детектив Филип Марлоу. Некий Винсент Лагарди, разыскиваемый по делу об убийстве, которое ведут лейтенанты Френч и Бейфус, только что вошел в квартиру четыреста двенадцать дома Шато Берси. Адрес: Голливуд, угол Франклин авеню и Джирард.

— Франклин авеню и Джирард? Вы вооружены?

— Да.

— Задержите его, если он вдруг попытается убежать.

Я положил трубку. Толстяк привалился к стене, побледнев от страха.

Они приехали быстро, но все же опоздали. Может быть, мне следовало остановить его. Возможно, я предчувствовал, каковы его намерения, и нарочно не остановил его. Порой я задумываюсь над этим и пытаюсь разобраться, почему я так поступил, но не нахожу ответа. Все это дело с самого начала было чересчур запутанным, мне приходилось обдумывать каждый шаг, ибо я не знал, как он повлияет на судьбу дорогого мне человека.

Когда полицейские взломали дверь, Лагарди сидел на диване, прижимая Долорес к груди. Он обратил невидящий взор на стену, на губах его была кровавая пена: он прикусил себе язык.

Под левой грудью Долорес на фоне огненно-красной блузки торчала серебряная ручка знакомого мне ножа. Ручка в форме обнаженной женщины. Глаза Долорес были полуоткрыты, а на губах ее застыла слабая тень ее прежней призывной улыбки.

— Улыбка Гиппократа, — усмехнулся врач «скорой помощи» и вздохнул. — На ее лице она выглядит даже красиво.

Затем он посмотрел на доктора Лагарди, который, судя по лицу, ничего не видел и не слышал, и сказал:

— Кажется, кто-то потерял свою мечту.

Он нагнулся и закрыл Долорес глаза.

Примечания

1

«Тоуд» по-английски — жаба.

(обратно)
--">