Чингиз Акифович Абдуллаев - Инстинкт женщины

Чингиз Абдуллаев Инстинкт женщины

…ибо если кто будет делать

эти мерзости, то души делающих это

истреблены будут из народа своего.

Левит, XVIII, 29

…Они сидели друг против друга. Один задал вопрос и ждал ответа. Другой ждал, когда тот, кто пригласил его на эту встречу, наконец назовет имя человека, которого приговорил к смерти. Первый готов был заплатить сумму, о которой второй мог только мечтать. Кто же эта жертва, за которую назначена такая уйма деньжищ?

Но первый медлил. Он словно решал, как ему поступить, ведь после того, как он произнесет имя, отступление уже невозможно. И он медлил, представляя себе реакцию собеседника. Кроме того, он хорошо представлял себе все последствия своего решения.

— Какой срок ты можешь гарантировать? — спросил, все еще колеблясь, первый.

— Это зависит от того, чье имя вы назовете. Если обычный чиновник или банкир, его можно убрать за несколько дней. Если политик, чуть дольше.

— Нет-нет, это не политик. И не просто банкир. У него серьезная охрана.

— Большая?

— Да. Очень большая и хорошо обученная.

— Надеюсь, вы не имеете в виду президента страны или премьер-министра? — позволил себе пошутить исполнитель.

— Нет, — без тени улыбки ответил заказчик, — их убрать гораздо проще, они постоянно на виду.

— Назовите имя. Все равно я должен его узнать.

— А я должен знать, что ты согласен.

— Раз я сюда приехал, значит, согласен выполнить любой заказ.

— Это не любой. Это очень непростой заказ.

— Тогда, в конце концов, назовите мне имя.

Заказчик достал из кармана фотографию. Протянул исполнителю. Тот с улыбкой взял фотографию, взглянул на изображение человека, стоящего рядом с его собеседником, и улыбка постепенно начала сползать с его лица. Он изумленно взглянул на заказчика.

— Не может быть, — сказал он растерянно, — ведь это…

— Ты его узнал?

— Но это сам Валентин Давидович Рашковский, — шепотом произнес исполнитель, невольно оглядываясь.

Заказчик быстро взял у него фотографию и положил в карман. Он испытующе смотрел на собеседника, словно решая, можно ли было вообще доверять ему такую тайну.

— Но как вы можете? Вы же с ним… Он ведь ваш друг… Все говорят, что вы его самый верный человек.

— Французы говорят: «Предают только свои». Слышал такое выражение?

— Да, конечно, слышал. Но вообще-то… это невозможно.

— Ты не согласен?

— Я не думал, что это он.

— Ты согласен или нет?

— Убрать Рашковского, — задумчиво сказал исполнитель, — это очень сложно. Вы знаете, как это сложно? Это невозможно.

— Знаю, — сурово ответил друг приговоренного. — Именно поэтому я и обратился к тебе. Его нужно немедленно убрать.

— Все говорили, что он ваш ближайший друг, — твердил ошарашенный исполнитель. — Я думал — вы пришли по его поручению…

— И поэтому решил предложить тебе убрать его? — с иронией спросил заказчик.

— Не понимаю все же, — выдохнул исполнитель, — как вы можете?..

— Я задал тебе вопрос, — не повышая голоса и не раздражаясь, сказал заказчик, — мне нужно знать твое решение.

— Не знаю… Не знаю, что и сказать.

— Ты отказываешься?

— Да я не понимаю только… Нет, но почему?..

— Это не имеет отношения к нашей беседе. Я тебе все равно больше ничего не скажу. Ты ведь понимаешь, что и у меня есть конкретные заказчики, готовые заплатить любые деньги за его устранение.

— Как это — «любые»?

— Ты можешь сам назвать сумму своего гонорара. Если, конечно, согласен.

— Не знаю. Я не думал…

— До свидания, — друг приговоренного решительно встал.

— Подождите. Я должен еще немного подумать. Это так неожиданно.

— У нас нет времени. Либо ты согласен, либо — нет.

— Вам придется увеличить мой гонорар, — как бы неожиданно для себя проговорил будущий убийца, ощупывая свое лицо ладонью, словно сомневаясь в реальности происходящего, — это гораздо труднее, чем убрать обычного политика. Мне понадобится время.

— Так ты согласен? — теряя терпение, спросил заказчик своего собеседника.

— Согласен, если вы увеличите мне гонорар. Да, я согласен, — сказал он более решительным тоном.

— Насколько ты хочешь увеличить сумму гонорара?

— В три раза! — Если речь зашла о таких деньгах, дело принимало другой оборот. — В три раза, — повторил он решительно. — Это очень опасно.

— В три? — --">