Вадим Кузьмич Очеретин - Пять или шесть?

чернявый парень, выдумщик и весельчак. Как потом я узнал, его все в цехе любили, хотя каждую минуту от него только и жди какой-нибудь забавной каверзы. Глаза плутовские, с полуприщуром: правая бровь опущена, а левая приподнята. Перед походом он учудил — выточил большущую, килограммов на восемь, железную медаль и уговорил комсорга Зину Гулину торжественно вручить шлифовщику Васе Петряеву. Вася не успел и поскрести по привычке свою макушку, вечно взъерошенную, — ему на шею под аплодисменты и повесили эту медалищу. На ней изображены вперекрест спущенные рукава, а по окружности надпись: «Знатному бракоделу».

Я видел эту бляху. Она настолько уникальная, что Вася приладил ее над своей кроватью в общежитии и всем показывает. Браку, правда, стал делать гораздо меньше. А на Сережку не обиделся, поддержал затею — отправиться в белую тайгу — и добровольно взял на себя самые трудные обязанности завхоза и повара.

Комсорг Зина Гулина — ее все называют Зина-беленькая — тоже пошла. «Надо же кому-то доглядывать за вами, — сказала она. — Ведь у вас коммунистическая сознательность в самом зачаточном состоянии». Беленькой ее зовут в отличие от других Зин в цехе, она очень светло-русая: волосы, брови, ресницы, особенно на солнце, — точно пух новорожденного цыпленка. К тому же у нее маленький, вздернутый, задавашистый нос.

Из-за нее, как она сама мне сказала, согласился променять свою любимую байдарку на пешее хождение токарь Коля Шевелев, задумчивый толстяк-увалень, веснушчатый и потешный. Он всегда безропотно слушался Зину. Когда она разговаривала с ним, Коля терял дар речи и лишь улыбался, блаженно моргая маленькими коричневыми глазками.

— Ладненько. А с питанием вы все продумали? — только и спросил он.

В походе Зина его нещадно эксплуатировала. Коля носил ее рюкзак, перетаскивал Зину через речки на закукорках, да еще и обязательно постоит по пояс в воде, испытывая, наверное, удовольствие. А Вася — так тот уговорил бедного Колю прихватить сверх всех продуктов пятнадцать килограммов картошки. Сам-то, небось, и хлеб весь усушил в сухари, чтоб легче было тащить.

Пятым участником похода была крановщица Надя Зотова. Она смешливая, невысокая, Сережке по грудь, тонкая, острижена по моде под мальчишку, и это делает ее совсем маленькой. Я удивлялся, откуда столько силы у этой девчонки! Злые языки в цехе мне потом говорили, что Сережка Векшин и придумал-то весь поход ради Зотовой, чтобы помолодцеваться перед нею. Но в пути Надя отвергала даже самые малые Сережкины попытки помогать ей.

— Без тебя, бродяга, обойдется, — постоянно одергивала она Сережку, смеясь. — Без тебя!..

Он отомстил за «бродягу» — прозвал ее Бестебякой. Надя не обиделась, она была выше этого. Надя считалась старшей в походе, по документам, потому что ходила утверждать маршрут, оформляла все, что полагается. И очень гордилась этим.

На девятый день путешествия туристы дошли почти до цели. Они перевалили два увала и разбили палатку у вершины на третьем — на опушке бора перед неглубокой горной равниной, которая просторно разостлалась сплошным океаном зелени.

Там почти все и произошло, там я вскоре и познакомился с ними.

Величественны пейзажи нашего севера. Вершины одноростых деревьев внизу, на равнине, сливаются в тугой изумрудный бархат, и он дышит от ветра, будто волны. Настоящее море! Шум шелестящей листвы и впрямь похож на бушующий прибой — ш-ш-ш-у-у, ш-ш-и-и!.. А по краям этого зеленого моря, вдали, вздымаются горы. Справа — округленные синие шиханы увалов, слева — острые причудливые вершины хребта. Одни вершины сверкают на солнце кварцем — корявые каменные столбы или нагромождения скал. Другие похожи на полуразваленные башни или руины гигантских фантастических сооружений.

— Нет, это не Кавказ! — вздохнула Зина-беленькая, зябко поеживаясь. Она родилась на юге, и север ей не --">