Критерий Николаевич Русинов - Битая карта абвера

чтобы скрыть бледность, разлившуюся по его лицу. Скользнувшая было ироническая улыбка выглядела фальшиво. Он демонстративно развалился на стуле.

— Встать! — приказал Кузьменко.

Штандартенфюрер с вызовом посмотрел на контрразведчика и нехотя поднялся. Его руки безвольно стали опускаться. Однако он тут же овладел собой и небрежно расстегнул верхнюю пуговицу комбинезона. Из-под расстегнутого воротника комбинезона была видна черная форма СС.

Какая самоуверенность! — мелькнуло у Петрова. Даже форму не сменил. А рисуется не столько перед нами, сколько перед Шумским.

Обращаясь к Шумскому, Николай Антонович спросил:

— Чем вы можете подтвердить, что этот человек является штандартенфюрером СС Ноймарком?

— С ним неоднократно встречался по службе. Он принимал участие в моей подготовке.

Ноймарк с ненавистью посмотрел на Шумского. Но лишь на мгновение. Ему было ясно — игра проиграна.

Когда за обер-лейтенантом закрылась дверь, Ноймарк сказал:

— Я полагаю, что вы будете обращаться со мной, как с военнопленным. Гаагская конвенция...

— Мы знаем и выполняем все принципы Гаагской конвенции, — перебил его Петров. — В ней, напомню, сказано, что все генералы и офицеры в пределах предоставленной им власти обязаны принимать необходимые меры для предотвращения любых преступных действий против местного населения, военнопленных. Невыполнение этих обязательств — тяжкое преступление, А вы, Ноймарк, к нашим военнопленным, местным жителям относились в соответствии с Гаагской конвенцией?

— Я выполнял приказ... — невнятно произнес арестованный.

Николай Антонович выжидательно посмотрел на него.

— Вы, штандартенфюрер Ноймарк, — военный преступник и будете нести ответственность по закону военного времени.

19

Еще не улеглись в отделе разговоры о разоблачении Шумского и о захвате Ноймарка, а внимание Николая Антоновича уже было переключено на новую, более сложную работу.

Рязанову удалось разыскать «Венеру». Она была заброшена абвером в Красный Лиман и жила там как беженка. Никаких попыток к сбору разведывательных сведений она не делала и вообще ничем не отличалась от эвакуированных женщин, оставшихся в городе. Но охотно шла на знакомства с командирами, если те проявляли к ней интерес. Однако встречи были кратковременными, да и знакомства в основном из службы тыла.

У Николая Антоновича возник вопрос — зачем она здесь? Очевидно, мимолетность встреч с командирами связана с тем, что «Венеру» не устраивало их служебное положение.

Подумал: а не познакомить ли с ней капитана Хохлова, чтобы с ее помощью вывести его на немецкую разведку?

Капитан был направлен для «стажировки» в штаб одной из дивизий армии. По поручению Центра Николай Антонович лично занимался подготовкой Хохлова к переброске за линию фронта. Легенда его вывода еще не была окончательно отработана, поэтому, получив согласие Центра, Петров приступил к осуществлению оперативного замысла.

А к этому времени Ноймарк начал давать показания. Он рассказал, что при обсуждении операции «Черная стрела» Рокито высказал идею параллельно провести операцию «Вальпургиева ночь». Смысл ее сводился к тому, чтобы с помощью агента «Ориона» вывести к немцам штабного командира. Но Ноймарк полагает, что Рокито после провала «Черной стрелы» вряд ли рискнет осуществить свое намерение.

Сопоставив сведения Сороки и показания Ноймарка, Петров пришел к убеждению, что Рокито не отказался от своего замысла. Теперь Николай Антонович понял, почему Венера уклонялась от продолжения встреч со строевыми командирами и высказала расположение к Хохлову.

Судя по тому, как спокойно и уверенно она вела себя дома и в городе, Хохлов не вызывал у нее подозрений.

Николай Антонович тщательно отрабатывал с капитаном легенду вывода, особо обращая внимание на уязвимые места. Когда проигрывали отдельные ее элементы, Хохлов искусно перевоплощался, стараясь найти логические мотивы, которые могли бы оправдать в глазах фашистов те или иные его действия.

При встрече Петров крепко пожал руку разведчика, посмотрел на него снизу вверх — он был на голову ниже капитана.

— Есть новости, Леонид Сергеевич?

— Диана сказала, что послезавтра нужно уходить.

От Петрова не ускользнуло: когда он произносил эту фразу, каждый мускул на его лице был напряжен.

— Значит, пора. — И сочувственно --">