Герман Иванович Матвеев - Дела давно минувших дней

Герман Иванович Матвеев Дела давно минувших дней

Часть первая

1. Король треф

В один из ясных весенних вечеров 1951 года Надежда Васильевна Прохорова вязала теплые носки. Большой клубок серой шерсти, лежавший на полу возле ее ног, часто вздрагивал и постепенно откатывался все дальше, держа направление под стол, словно хотел спрятаться от сердитой хозяйки. Лыжные вылазки у сына предполагались только на будущий год, но это не смущало Надежду Васильевну. Она бралась за работу каждый раз, когда чувствовала, что начинает нервничать. Вязанье было своего рода успокоительным средством. И чем сильней она нервничала, тем охотней и быстрей работала. Не случайно поэтому вся небольшая семья Прохоровых имела шарфы, перчатки, носки и даже свитера, связанные ее руками.

Стенные часы, висевшие напротив, тикали монотонно и равнодушно. Поглядывая на них, Надежда Васильевна работала все быстрей. Клубок дергался, подпрыгивал, пока не скрылся под столом.

Наконец, вскоре после того как часы пробили семь раз, и коридоре квартиры послышалось знакомое поскрипывание шагов, дверь в комнату открылась и вошел муж.

— Где это ты столько времени болтался? — спросила Надежда Васильевна, не поворачивая головы.

Муж неторопливо снял галоши, шапку, повесил пальто на место и пригладил волосы правой рукой.

— Я спрашиваю, где ты изволил шататься?

— Ну что значит «где»… Ну, опоздал на несколько минут…

— Несколько минут! Посмотри на часы!

— Ну, да… Ну, сорок минут.

— Этого мало! Тебе совершенно безразлично — сорок минут или пять часов…

— Надюша, я никогда не опаздывал на пять часов…

— Это все равно… Но где? Я тебя спрашиваю, где ты пропадал это время?

— Шел домой со службы с Алексей Михайловичем… Ну, разговорились… зашли в буфет и выпили по кружке пива.

— Еще новое дело! Пьянствовал!

— Ну зачем так… Надюша. По одной кружке пива…

— Это не имеет значения… по кружке пива или по литру водки, в принципе, это все равно! Сегодня пиво, завтра водка, а потом ликеры, коньяки…

Муж открыл было рот, но вместо того, чтобы оправдываться или возражать, только вздохнул.

— Ну, что это такое! — назидательно продолжала Надежда Васильевна. — Пьянствует, развлекается, а жена сидит дома, нервничает, беспокоится!

— Ну, хорошо… Я виноват, Надюша. Извини.

— Нашел себе приятеля! — несколько мягче проворчала она. — Алексей Михайлович!

— Какой же он приятель? Просто сослуживец, попутчик.

— Если вы вместе пьянствуете, значит приятель. Не спорь, пожалуйста! Не такая уж я дура, какой ты меня считаешь… черное от белого отличить умею!

Неизвестно, сколько времени продолжался бы этот разговор, если б Надежда Васильевна вдруг что-то не вспомнила.

— Получку принес?

Муж молча достал из бокового кармана аккуратно сложенную пачку денег и положил на стол. Пока жена их считала, он успел переменить пиджак на пижаму и подошел к окну. Здесь у него было оборудовано рабочее место. Надо сказать, что Иван Петрович Прохоров, вскоре после женитьбы, от нечего делать, занялся художественным выпиливанием по дереву, незаметно увлекся, привык, и все свое свободное время посвящал этому приятному занятию. Жена, хотя и ворчала, но не препятствовала безвредному и дешевому увлечению. За десять лет Иван Петрович одарил всех своих родственников и знакомых всевозможными ажурными полочками, подставками, шкафчиками для лекарств, коробками для папирос из фанеры. Изделия его ценились как произведения искусства. Выпиливая замысловатые рисунки, он достиг такого совершенства, что вряд ли у него в этом деле были соперники.

— Почему так мало? — строго спросила Надежда Васильевна, пересчитав деньги.

— Как мало? Я все отдал.

Иван Петрович пошел было к пиджаку, чтобы проверить — не остались ли там кредитки.

— Не хватает восьми рублей!

— Да… Три рубля я оставил себе на расходы, а пять рублей истратил.

— Куда?

— Я же тебе говорил, Надюша, что мы выпили по кружке пива с Алексеем Михайловичем.

— Так ты еще за него и --">