Николай Владимирович Томан - Прыжок через невозможное

Томан Николай Владимирович. Прыжок через невозможное М.: Воениздат, 1965. (Военные приключения)

Первая книга Николая Владимировича Томана «Машинист Громов» была выпущена в 1933 г. С 1939 года в журнале «Вокруг света» начинают публиковаться его приключенческие, и научно-фантастические произведения; «Мимикрии доктора Ильичева», «Чудесный гибрид» и др.

Служба в армии с 1933 по 1935 г., а затем участие в освобождении Западной Белоруссии и в войне с белофиннами в 1939-40 гг. определили дальнейшее направление творчества Н. Томана. Военная тема становится основной. Фронтовые впечатления тех лет отражены в сборнике его рассказов под названием «Записки лейтенанта».

В Великой Отечественной войне Н. Томан участвует в составе инженерных войск и проходит путь от командира саперного взвода до помощника начальника штаба инженерных войск одной из гвардейских армий.

В послевоенные годы выходят из печати его популярные повести о военных разведчиках и контрразведчиках, вошедшие в этот сборник: «Что происходит в тишине», «На прифронтовой станции», «Взрыв произойдет сегодня» и «Made in…». Первые три из них выдержали ряд изданий в Москве и неоднократно публиковались в республиканских издательствах и за рубежом. Повесть «Made in…» — одно из последних произведений автора.

Включены в этот сборник и менее известные рассказы Н. Томана о саперах-разведчиках, объединенные общими героями. Эти же герои действуют и в новом его произведении «Прыжок через невозможное», впервые публикуемом в этом сборнике.

Рассказы о саперах

В ТЫЛУ ВРАГА

Старший сержант Брагин и ефрейтор Голиков не раз ходили в тыл врага, выполняя задания командования. Пошли они и теперь вместе по обоюдному желанию, хотя и знали, что, возвратясь, будут добродушно ворчать друг на друга.

— Форменная беда с этим Голиковым, — скажет, наверное, Брагин. — Одно на уме у человека — жратва. Всю дорогу только и разговор об этом. Аж тошнит! В последний это раз ходил я вместе с Голиковым. Попомните мое слово…

— Ну и характер у старшего сержанта Брагина, — в свою очередь вздохнет Голиков. — Нет хуже, можете поверить мне на слово. Мало того, что сам молчит, будто воды в рот набрал, — другому рта раскрыть не дает. Только заикнешься о чем-нибудь, а он уже рычит: «Разговорчики!» Нет уж, решенное дело, по доброй воле я больше с ним не ходок…

И все-таки всякий раз, когда назначали старшего сержанта в разведку и спрашивали, кого из саперов возьмет он с собой, Брагин, не задумываясь, называл ефрейтора Голикова. А когда попозже сам Брагин, как бы невзначай, задавал вопрос Голикову: «Ну как, ефрейтор, имеете желание разделить со мной компанию?» — Голиков не только охотно соглашался, но и очень гордился доверием старшего сержанта.

К переходу линии фронта, как всегда, готовились очень тщательно, изучали обстановку по карте и по данным разведотдела. Целый день просидели на НП, наблюдая в стереотрубу местность за передним краем фронта. Казалось, что все изучено и учтено досконально, и все-таки всю дорогу волновались — уж очень ответственное было задание.

Линию фронта они переходят, однако, благополучно. Остаются вскоре позади и еще добрых пять километров территории, занятой врагом. Ночь скрывает от глаз окрестные предметы, но саперы, привыкшие действовать в темноте, хорошо ориентируются в обстановке. К тому же они явственно ощущают влажное дыхание реки. Скоро, значит, начнется кустарник пологого берега. Он отчетливо обозначен мелкими кружочками на топографической карте этого участка, да и в стереотрубу удалось его разглядеть.

Спустя несколько минут саперы действительно нащупывают гибкие ветви со скользкими листочками кустарниковой ивы. Она растет почти у самой реки, лишь узкая прибрежная кромка сырого песка отделяет ее густые заросли от воды. Сняв --">