Александр Леонидович Аввакумов - Судьба солдата

намекали мне на судимость, другие делали загадочное лицо и упорно молчали. Наконец, я понял, что, никогда, не смогу восстановиться в рядах армии. Нужно было что-то предпринимать. Я ходил по замкнутому кругу. Мне нигде не отказывали в приеме на работу, но почему-то всегда мне предлагали самый худший из вариантов. Вскоре развалился Советский Союз, а затем стала потихоньку валиться вся наша армия и идеология.

– А что стало с Максимовой Ольгой? Вы поженились?

– Да. Мы прожили с ней два счастливых года. Я очень благодарен ей за ее поддержку. За все это время она ни разу меня, ни в чем не упрекнула.

Крылов сделал паузу и, достав из кармана сигареты, снова закурил. Я видел, как дрожали от волнения его пальцы. Прикурив, он продолжил:

– Оля умерла при родах, так и не сумев родить мне мальчика. В ее смерти были виноваты врачи. Она рожала в ночь с тридцать первого декабря на первое января. Врачи справляли Новый год, и им было не до моей жены. Я тяжело перенес эту утрату. Вслед за ее смертью, я потерял и временную работу. Мне приходилось перебиваться случайными заработками. Мыл машины, работал охранником, охранял по ночам киоски коммерсантов. Пробовал сам заняться бизнесом, не получилось. Тогда я понял, что бизнес – это не для меня. Вскоре умерла моя мать. Я остался один. Запил, но вовремя остановился. Не буду скрывать, были предложения от лидеров группировок, сулили большие деньги…

Он снова замолчал. Сделав глубокую затяжку, он продолжил:

– Снова попробовал восстановиться в армии, но в очередной раз ничего не получилось. Я и мой боевой опыт оказались не нужны российской армии, ведь воевать на тот момент она ни с кем не собиралась. Чисто случайно я встретил своего знакомого по Афганистану. Он так же, как и я, мыкался без работы. Посидели с ним, выпили, вспомнили Афганистан и решили поехать с ним в Приднестровье, где тогда шла война. Там наши пути на время разошлись. Меня назначили командовать спецподразделением, а он пристроился при штабе. Воевали мы недолго. Россия ввела свою четырнадцатую армию на территорию непризнанной республики, и генералу Лебедю удалось приостановить эту войну.

– А что было потом?

– Вы, наверное, догадались и сами. Потом была Югославия. Мы с товарищем воевали против хорватов. Воевал я неплохо, за что и получил две высшие награды Республики Сербии. Там же был ранен в бедро. Когда вышел из госпиталя, война закончилась, и мы, русские потянулись кто куда. Были приглашения из Франции и ряда других стран, которые нуждались в иностранных наемниках. Неожиданно для себя узнал, что нахожусь в международном розыске, как военный преступник. Видимо, хорваты узнали обо мне то, что не должны были знать. Около года скрывался, менял одну страну на другую, пока не понял, что нужно возвращаться домой, на Родину. Уже здесь я узнал, что розыск в отношении меня прекращен. Через друзей сумел вернуться сначала в Украину, где прожил около года. Там же приобрел фальшивый паспорт с новой фамилией. Через полгода вернулся в Россию. Здесь получил новый российский паспорт.

– Значит, сейчас вы живете по чужим документам?

– Почему – по чужим? Паспорт сейчас у меня нормальный, правда, фамилия там не моя.

– Почему Вы не хотите восстановить свою действительную фамилию?

– А зачем она мне? Я за эти годы уже и забыл, как она звучала. Да и рассчитывать на помощь государства мне не приходится. Кто я для него? Лишь пыль на его сапогах. Протер, и нет ее. Да и родина уже давно вычеркнула меня из своих списков. Ей не нужны герои, ведь так всем проще.

– Можно еще спросить? А как сложилась судьба у полковника Грачева? Вам не приходилось больше с ним встречаться?

– Встречаться не приходилось, но слышать о нем я слышал. Когда я воевал в Приднестровье, он, по слухам, служил при штабе четырнадцатой армии. Как у него дальше сложилась судьба, я не знаю.

– А как Катя?

– Не знаю. Слышал, что вышла замуж. Муж служил в посольстве в одной из южноамериканских стран.

Он замолчал, а затем, поднявшись с лавочки и прихрамывая на правую ногу, медленно направился к остановке трамвая. Я проводил его сгорбленную фигуру взглядом, пока она не затерялась в толпе людей. Я медленно шел по улице города, не замечая идущих мне навстречу людей. Его рассказ буквально потряс меня, а если сказать правду, то я был просто потрясен этой человеческой и солдатской трагедией.

ЭПИЛОГ

Человеческая память --">