Сергей Ермаков - Кровавая ротация

где он дожидался распределения на «ПМЖ» в тюрьме, он забугорился, привык повелевать, практически почувствовал себя уголовным авторитетом, его даже бывалые мокрушники — Фига и Ерема уважали, а тут — на тебе — его под нары хотят поселить.

— Ты, Сквозняк, не бурей, — произнес с наездом Серый, — не с сявкой разговариваешь. Не тебе меня под нары замуровывать, я сам в авторитете…

— Твой авторитет только на языке, — ответил на это Жига, — ты дешевый пустой баклан, парашник и гнида.

— А ты не впрягайся, клоун, — процедил сквозь зубы Серый, — я не с тобой базарю!

Брови Жиги моментально сошлись на переносице, в руке звякнул выкидной нож. Но Сквозняк схватил его за руку.

— Не нужно, братан, слишком легко ему будет от пики «озябнуть», — сказал Сквозняк, — ему параши надо нанюхаться, да покукарекать из-под нар, а уж потом можно его и смыть. Пригните его, братаны, поглумимся!

С соседних со Сквозняком нар поднялись два громилы, расписанных татуировками — воровских быка, которые обычно выполняют все приказы блатных. Атлеты едва протискивались мощными плечами между нар.

— Стоять, муфлоны!!! — заорал Серый, озираясь по сторонам.

С нар с интересом наблюдали за происходящим заключенные. Никто не заступится за него, в зоне каждый за себя. «Муфлоны» с непроницаемыми лицами и не думали останавливаться, сжимая в руках каждый по широкому ремню, которыми, вероятно, хотели связать Серого, чтобы в дальнейшем «опустить» его. Серый понял, что не совладать ему с быками, поэтому позорно кинулся к двери камеры и стал, как какой-то «Уксус Помидорыч», дубасить что было силы, истошно вопя:

— Помогите!!! Откройте!!! Убивают!!!

Как непохож он был в этот момент на того самого наблатыканного авторитета, которые еще десять минут назад быковал и сыпал феней. Снаружи молодой надзиратель, который вместе с пожилым пил чай за столом, потянулся было к связке ключей, чтобы пойти разобраться с беспорядком, но пожилой удержал его за рукав и сказал:

— Не суйся, пускай сами разбираются. Пей вот чай с конфетами, колбаска копченая, сырок опять же. И коньячок армянский нам с тобой на после дежурства отметить окончание работы. Мы же с тобой ничего не слышали? Никто ж не стучал и не кричал?

Молодой, который уже начал постигать азы охраны заключенных, неуверенно кивнул:

— Вроде не слышали…

— Вот и пей чай, не мельтеши, — улыбнулся в усы пожилой, — кушай сладкое.

Так за продуктовую пайку из воровского общака продан был надзирателями волосатый зад Серого. Минут через пять крики в камере прекратились, слышались только глухие удары — это муфлоны отбивали почки бывшему бандитскому «бригадиру». Внешне безразлично наблюдал за этим со своих нар Сквозняк, но в душе его пиликали скрипки и пели фанфары. Он вспоминал обездвиженное окровавленное тело Карины и сладкий вкус мести ощутимо чувствовался на его языке при каждом ударе быков по извивающемуся телу Серого.

Избив бывшего бандита, быки оттащили его к параше и прикрепив ему на спину порнокартинку сделали свое «черное» дело. А потом опозоренного «петуха» запихали под нары, естественно не на матрас, а на голый пол. Матрас забрал себе Сквозняк, чтобы ему было помягче спать на жестких нарах.

Эпилог

После концерта в Ливерпуле у Татьяны должно было состояться еще два концерта в Лондоне, а потом на целую неделю поездка домой в Россию. Татьяна так устала от гастролей, поездок, концертов. Хотелось хотя бы два дня побыть в тихой комнате с мамой и отчимом, смотреть, попивая горячий чай на цветущие за окном каштаны. Татьяна закрыла глаза, представляя себе эту картинку. В гримерку вошел Саша — тот самый морпех ее отца, что спас Татьяну от гибели год назад в Москве. Он теперь ездил вместе с ней во все гастрольные поездки, неплохо выполняя как обязанности администратора, так и обязанности личного охранника.

— Таня, там к тебе рвется какая-то девушка, — доложил он, — говорит, что русская и ты ее хорошо знаешь.

— Как зовут? — спросила Татьяна, не открывая глаз.

— Не говорила, — ответил Саша.

— Да ну ее, не пускай, — сказала Светлана, которая укладывала концертные костюмы певицы в большой чемодан, — всяких маньяков знаешь сколько развелось.

Саша только повернулся, чтобы идти «не пускать», как вдруг дверь гримерки резко отворилась и на пороге возникла… Султана. Ее было не узнать — повзрослевшее лицо, прическа изменилась, прикид — ни --">