Евгений Геннадьевич Иванов - Тайна старой карты

прозвучал его голос. В этот момент он не испытывал никакого страха перед потенциальным убийцей, видимо прошедшие в страхе последние дни выработали у него определенный иммунитет. — Ты заработал на мне целую сумку золотых монет, которым нет цены. А если ты имеешь ввиду Дану, то она тебе никогда не принадлежала, и вряд ли когда-то стала твоей. Скажу тебе по секрету, как бывший муж. Она вообще не может кому-то принадлежать по одной простой причине. Еще не родился тот мужчина, который мог быть ее достоин.

— Боже, сколько пафоса. — Скривил рот в ироничной улыбке Мануков. — Проблема совсем не в твоей бабе, а в другом. Ты первый человек, который невольно сломал мои планы и разрушил мечту. Я всегда добивался в жизни того, чего хотел. Это стало моим жизненным принципом. Если я ставил перед собой цель, я всегда ее достигал и не важно какой ценой. Именно так я шаг за шагом шел к своему успеху. А твоя жалкая сумка с монетами, это не цель, а так. — Он плюнул на землю, совсем, как обычный мужлан. — Жалкая подачка, которую нельзя воспринимать как победу. Я настроился получить все сокровища сполна. А тут такой облом. Чтоб тебе было понятно, о чем я говорю, приведу один пример. Когда ты настраиваешься получить в подарок «Бентли», а тебе дарят «Ланос», то это уже не подарок, это оскорбление. То же самое чувство, в этот момент испытываю я. Клад Запорожской Сечи практически был у меня в руках. Еще час назад я надеялся стать самым богатым человеком в России и вдруг, все в одночасье рухнуло. А ты говоришь о какой-то сумке с монетами. А твоя бывшая жена, мне и даром не нужна. Таких смазливых кукол, в моей жизни было тысячи, я даже не утруждал себя их имена запоминать. Мне она была интересна, не белее, чем влажная салфетка, чтобы вытереть руки и выбросить.

Не успел он продолжить свои излияния, как вдруг, его голова не естественно дернулась, а затем, втянулась в плечи, как голова черепахи уходит в панцирь. Он открыл рот и через несколько секунд рухнул на землю прямо лицом вниз. За его спиной с обломком трубы, которую не так давно оставил здесь Мирча, стояла злая и перепуганная одновременно Дана.

ГЛАВА 22

Это же надо! — Закипая от возмущения, заговорила она. — Меня сравнить с влажной салфеткой. Да ни один в мире мужчина не мог себе позволить подобного хамства. А этот. — Она ближе подошла к лежащему Манукова и демонстративно пнула ногой его неподвижное тело. — Возомнил из себя черт знает кого. Индюк напыщенный.

Она скрестила руки на груди и, развернувшись в полуоборот, часто задышала, стараясь взять себя в руки.

Мирча испуганно опустился на колено перед лежащим возле его ног мужчиной и пощупал у него на шее пульс. Тот был жив, видимо женщина не смогла ударить его настолько сильно, чтобы проломить череп. «Но это и к лучшему», — подумал он про себя и, удовлетворенно покачав головой, подошел к Дане.

— Совсем недавно ты называла его павлином. — Улыбнулся он и подойдя ближе взял ее за руки.

— За это время он успел деградировать из павлина в индюка. — Буркнула в ответ Дана и зарыдала, уткнувшись ему в плечо.

Мирча нежно прижал к себе любимую женщину и, как ребенка, стал гладить ее по волосам. Еще неделю назад ему не верилось, что этот счастливый момент в его жизни когда-либо настанет и он вновь будет держать Дану в своих объятиях.

— Почему ты осталась здесь, а не скрылась в городе? — осторожно спросил он, боясь лишним фразой спугнуть хрупкое ощущение восстановленного счастья.

— Во-первых, разве можно тебя оставлять одного. — Дана оторвалась от плеча Мирчи и влажными от слез глазами посмотрела на него. — Ты как маленький ребенок, без присмотра обязательно вляпаешься в какую-нибудь историю. Поэтому отныне, я тебе больше никуда самого не отпущу.

— Теперь у меня такого желания точно не появится. — Он улыбнулся, а потом, изменившись в лице, отстранил от себя женщину и спросил. — А что, во-вторых?

— А во-вторых, не могла себя лишить удовольствия снять окончание нашего фильма. — Она победно хлопнула ладонью по висевшей на боку видеокамере.

Мирча вновь прижал женщину к своей груди и на его лице заиграла блаженная улыбка.

— Я дико извиняюсь, что нарушаю вашу идиллию. — Неожиданно раздался голос с характерным кавказским акцентом. — Но нам не мешало бы поскорее валить отсюда.

Мирча, не выпуская из объятий Дану, оглянулся. Самвел стоял за его спиной и мирно жевал соломинку, демонстрируя в улыбке --">